Джон мильтон и его поэма "потерянный рай". Диалог об астрономии в поэме Мильтона "Потерянный рай" «Возвращённый рай» и «Самсон-борец»

родился в 1608 году в семье Мильтона лондонского нотариуса. Отец Мильтона убежденный пуританин, воспитывал сына в кальвинистских традициях. Начальное образование л первые литературные впечатления Мильтон получил в школе при церкви св. Павла в Лондоне, находившейся в руках рьяных защитников дела пуритан – Джиллов. Последние оказали значительное влияние на формирование мировоззрения и литературных вкусов подростка.
Затем Мильтон, как большинство сыновей из зажиточных пуританских семейств, попал в Кембридж – уже в те годы гнездо пуританского вольнодумства и антимонархических настроений, нередко вызывавшее гнев Якова и Карла Стюартов. В Кембридже молодой Мильтон втягивается в борьбу между студентами, сочувствующими парламенту (к их числу принадлежал и Мильтон), и сторонниками феодально-аристократической реакции, которые здесь были в меньшинстве, но действовали весьма настойчиво. Из-за какого-то политического столкновения с преподавателем Мильтон был даже временно исключен из университета, что не помешало ему закончить курс с отличием.
К этому времени отец Мильтона приобрел неподалеку от Лондона имение Гортон. Здесь Мильтон провел несколько лет в упорных занятиях. Очевидно, он готовился в эти годы к профессии священника, от которой впоследствии отказался.
В 1638 году Мильтон оставил Гортон для поездки по Европе. Он побывал во Франции, надолго задержался в Италии, где мог существенно пополнить свои знания в области классической филологии и итальянской литературы. Жизнь в Италии закончилась неожиданно: получив вести из Англии, где уже близились революционные события, Мильтон возвратился домой. Он принял участие в политической борьбе, сначала выступив как публицист против епископа, но постепенно укрепил свои связи с индепендентами. В середине 40-х годов Мильтон сблизился с ведущими кругами индепендентов, а с конца 40-х годов стал прямым исполнителем их поручений. В 50-х годах Мильтон выполняет огромную работу «Латинского секретаря» индепендентской республики – консультанта по вопросам международной политики. От непосильного труда слабеет и гибнет зрение Мильтона, но, не считаясь ни с состоянием здоровья, ни с угрозами врагов, он продолжает свою деятельность. Реставрация 1660 года поставила поэта в тяжкие условия. Ему грозила смертная казнь, контрибуция разорила его. В своих памфлетах роялисты постоянно и невозбранно высмеивали и оскорбляли защитника республики, который почти в нищете продолжал борьбу против феодально-аристократической реакции, временно победившей в 60-х годах. Его поэтическая деятельность в 60–70-х годах – период создания наиболее значительных художественных произведений, новый этап творчества слепого поэта. Преследуемый врагами, но не сломленный, не запуганный, он продолжал сохранять глубокую веру в конечное торжество республиканского строя. Умер Мильтон в 1674 году.
Ранние произведения Мильтона, относящиеся к 20-м и 30-м годам, менее значительны, чем его публицистика и поэзия 60–70-х годов. Поэтому целесообразно объединить поэзию Мильтона 20–30-х годов в общем обзоре.
Уже в Кембридже (1626–1632) Мильтон занимался поэзией с настойчивостью и увлечением профессионала, а не просто школяра, участвующего в традиционных университетских литературных забавах. Группа латинских и английских стихотворений, относящихся к этим годам, дает основание говорить о наличии определенного направления в творчестве молодого поэта: он был явно враждебен поэтам-«метафизикам», чье искусство прямо или косвенно вдохновлялось придворной реакцией, и ориентировался на традиции кальвинистской поэзии как английской (братья Флетчеры), так и французской (Дю Бартас).
Ранним стихам Мильтона не хватает обобщений, подлинного поэтического своеобразия, большой тематики. При всем том в них уже чувствуется интерес молодого автора к политическим событиям. В латинской поэме «На 5 ноября» Мильтон показал себя противником феодально-католической реакции и папского Рима, чьи козни против Англии разоблачаются поэтом. В другом латинском стихотворении («Элегия к Юнгу») Мильтон обеспокоен тем, что король Яков не спешит помочь протестантам Германии, гонимым католической реакцией, плохо защищает интересы реформированной церкви.
Во время жизни в Гортоне Мильтон написал два стихотворения, которые как бы составляют поэму-диптих, и две пьесы для любительских спектаклей в усадьбах соседей: «Аркадцы» (1634) и «Комус» (1637).
В центре произведений, написанных в Гортоне, стоит проблема нового человека, глубоко интересующая молодого Мильтона. Ей были посвящены и латинские философские сочинения университетских лет. Тогда уже Мильтон создавал идеальный, с его точки зрения, образ гуманиста, ученого, не отгородившегося от острых вопросов современной жизни, а решающего их. В стихотворениях того периода Мильтон, обращаясь к традициям английского фольклора и литературы английского Возрождения, наметил черты своего героя. Это образованный, серьезный и вместе с тем жизнерадостный юноша, противопоставленный развратникам и меланхоликам, – «героям» упадочной литературы феодально-аристократической реакции.
В противоположность трагическому герою позднего английского Ренессанса, в противоположность лирическому герою Донна, чувствующему себя жалкой игрушкой в руках всевластной и слепой фортуны, Мильтон рисует образы, в которых провозглашается согласие чувств и разума при бесспорном первенстве разума. Эта идея настойчиво проводится в небольшой лирической пьесе в стихах «Комус».
Всесильный повелитель лесов и дебрей, дух распущенного веселья и необузданных страстей Комус хочет соблазнить чистую и невинную девушку, заблудившуюся в его лесных владениях. Братья девушки, руководимые Добрым Гением, вырывают сестру из рук Комуса. Но и до их появления в чертогах Комуса ни самому Комусу, ни его свите – стае полулюдей-полускотов – не удается сломить волю девушки своими домогательствами и запугиванием. Девушка с отвращением отвергает все предложения и обещания Комуса.
«Комус» свидетельствовал о значительном поэтическом развитии Мильтона. Молодой поэт мастерски передал очарование лесной природы, проявил большое стихотворное мастерство, тонкое чувство английского языка. Образ стойкой девушки уверенно противопоставлен образу разгульного демонического Комуса. Намечены и характеры братьев: старший – убежденный противник разврата и легкомыслия; он молодой ученый, при случае умеющий постоять за себя со шпагою в руках; младший – отзывчивый и мягкий юноша, восприимчивый, впечатлительный и во всем послушно следующий за старшим братом.
Однако сам «разум», воспетый Мильтоном в этой пьесе и воплощенный в образах девушки и ее братьев, уже отличается от разума бунтарских гениев Ренессанса. Это разум, покорный «законам природы», которая для Мильтона в те годы была проявлением божества, понятого почти в пантеистическом духе. Дидактическая морализаторская тенденция «Комуса» явственно говорит об усилении пуританских элементов в мировоззрении молодого Мильтона.
Политические тирады «Комуса» направлены против аристократии и введены в пьесу вполне сознательно: еще до революции, продолжая развивать взгляды, высказанные в латинских кембриджских сочинениях, Мильтон бичевал разгул и разврат, гедонистический эгоизм каролинской поэзии и драматургии.
Политическая пуританская тенденция особенно проявляется в эпитафии-элегии «Люсидас». Оплакивая безвременную смерть своего друга Кинга, Мильтон подчеркивал, что в Кинге погиб борец Против епископата – и в то самое время, когда он мог проявить свою доблесть в близящейся битве за будущее Англии.
В 1638 году Мильтон отправляется в свое путешествие по Европе и особенно задерживается в Италии. В Италии он увидел не только страну великой старинной культуры и приветливых салонных поэтов, но и страну, растоптанную феодально-католической реакцией.
Картина итальянской действительности 30-х годов XVII века показывала Мильтону, какая участь ожидает страну, где побеждают реакционные силы. Из этого исторического примера Мильтон, видимо, сделал выводы очень решительные. Не случайно он так внезапно покинул Италию, чтобы у себя на родине принять участие в борьбе со зреющим заговором реакционных сил. Начинается новый период творческого развития.
Третий период Мильтона – эпоха бурной политической борьбы. Мильтон как писатель-публицист закалился, приобрел огромный политический опыт, участвуя в решительной схватке с феодально-абсолютистской реакцией, пытавшейся всеми силами подавить освободительное движение английского народа, на том его этапе возглавленное буржуазией и «джентри».
Трактаты, статьи и исследования Мильтона-публициста настолько богаты художественным материалом и так образны, что их следует отнести к значительным явлениям английской прозы XVII века.
Универсальная по своему характеру проза Мильтона – проза поэта, ученого, политика, публициста – много дает и для понимания историко-культурных особенностей буржуазной английской революции, и для уяснения очень важных проблем творчества Мильтона-поэта.
Основываясь на истории европейских религиозных движений XIV–XVI веков и раннего христианства, Мильтон подверг обличительной критике англиканство, призвал к уничтожению епископата как одного из самых верных охранителей абсолютизма.
Трактаты, обличающие епископальную церковь, были проникнуты духом протеста против насилия над человеческой совестью; тот же протест питает патетику и страстную аргументацию трактатов Мильтона о разводе, провозглашающих идеи, не раз высказанные великими художниками Ренессанса. Мильтон отстаивал право человека на свободный выбор подруги, «помощницы». Хотя поэт и считал, что мужчина стоит выше женщины («первый среди двух равных»), но в целом трактовка любви в его книге была близка к тому высоко гуманистическому взгляду на любовь, который сложился в XVI веке в творениях европейских гуманистов. Мильтон смело и просто изложил учение о взаимно связывающем, всеобъемлющем чувстве любви, напоминавшее философию любви Шекспира, Ронсара, Лопе де Вега.
Среди ранних трактатов Мильтона особенно значительное место занимает «Ареопагитика» (1644) – пылкое выступление в защиту свободы печати. Однако, требуя свободы для проповеди передовой мысли, Мильтон отказывал в этой свободе католицизму, – с его точки зрения, не только ложному но и глубоко развращающему учению, доказавшему свою бесчеловечность всей деятельностью своих новейших поборников – иезуитов.
Мильтон полагал, что человек должен в своей жизни – частной и общественной – повиноваться «естественным» законам, законам природы. Натурфилософия Мильтона была далеко не нова и не оригинальна; но в 40-е годы XVII века в Англии никто не проповедовал ее так настойчиво, как Мильтон. По его представлению, «добродетель» заключалась именно в следовании этим «законам природы», что во многом не совпадало с требованиями канонической христианской добродетели. Как воспитать «добродетельного» человека, – об этом Мильтон подробно писал в своем педагогическом трактате «О воспитании» (1644), несомненно, очень близком к педагогическим учениям мыслителей зрелого Ренессанса: суждения о «добродетели» уже в 40-е годы складываются в работах Мильтона в систему великолепно выраженных антифеодальных идей. Важнейшей «добродетелью» поэт считает борьбу против феодального строя. С середины 40-х годов (начиная с «Ареопагитики») Мильтон все дальше отходит от пресвитерианства. Он видел не только бессилие пресвитерианства в борьбе против роялистов, но и убеждался в тиранических тенденциях его руководящих кругов. Пресвитериан обличала «Ареопагитика» Мильтона, в значительной степени к ним относился и сонет «Против новых насильников совести» (1646). Будучи последовательным противником феодальной реакции, Мильтон заклеймил пресвитериан, изменивших великому делу очищения Англии от тиранов, и сблизился с индепендентами, в которых признал более смелых вершителей судеб Англии. Этот важнейший период в жизни Мильтона нашел отражение в двух больших работах: «Обязанности государей и правительств» (1649) и «Иконоборец» (1649).
Обе книги 1649 года порождены процессом и казнью Карла I, а затем той идейной борьбой, которая с 1649 года разгоралась вокруг вопроса о подсудности и ответственности монарха. Первая книга («Обязанности государей»), написанная до казни, но появившаяся после нее, обосновала исторически и юридически казнь короля. «Иконоборец» разоблачал роялистскую фальшивку – «Королевский образ» – собрание якобы подлинных бумаг Карла I, изготовленных священником Годеном и оправдывавших, возвеличивавших короля. «Иконоборец» Мильтона был написан по специальному заказу индепендентов, для того чтобы разрушить быстро складывавшуюся легенду о «мученике Карле». В «Иконоборце» Мильтон резко выступил против пресвитериан. Он обвинял их в ложном милосердии, которое они напрасно проявляют к Карлу I. Подобное милосердие, с точки зрения Мильтона, – на деле жестокость и преступление против народа, судьбой которого они готовы рисковать, чтобы спасти короля и выиграть выгодную для них двусмысленную политическую игру. Так Мильтон учил своих современников ненавидеть до конца, сам научившись этому, вероятно, не без сложных внутренних конфликтов.
Пламенная антиабсолютистская филиппика Мильтона грозным эхом отозвалась на континенте. «Иконоборец» прозвучал не только как обличение монархии и оправдание суда над ней, но и как обоснование суверенного права народа. К борьбе за это право на континенте звала книга Мильтона, пропагандировавшая идею гражданской войны против тирана. И эмиграция, осевшая в Голландии и Франции, и европейские монархи (особенно во Франции, Испании и Италии) были крайне обеспокоены успехом книги Мильтона. Так как «Иконоборец» бил и по континентальной реакции, то против Мильтона выдвинули самого серьезного противника, какого могли купить эмигранты и французский абсолютизм, – богослова и правоведа, лейденского профессора Сальмазия-Сомэза. Ему и группе его ближайших сотрудников поручено было не только обесславить и разгромить Мильтона, но и очернить молодую английскую республику. Этой задаче и была посвящена книга Сальмазия «Защита короля Карла I» (1649). В ответ на нее. Мильтон печатает трактат «Защита английского народа» (1650).
Против нового трактата Мильтона выступила целая банда памфлетистов, нанятая роялистами. Отвечая им, Мильтон выпустил «Вторую защиту английского народа» (1654) и трактат «В защиту себя» (1655).
Именно «Защиты» принесли Мильтону славу признанного корифея европейской публицистики 50-х годов. «Защита английского народа» выдержала пять изданий в течение 1650–1651 годов, «Вторая защита» – три. В «Защитах» Мильтон показывал, что может сделать свободный народ, отстаивая свои завоевания, и какими жалкими пигмеями выглядят Сальмазий и эмигранты рядом с народом – восставшим от векового сна Самсоном.
«Вторая защита» появилась через четыре года после «Защиты английского народа». В ней Мильтон создает героическую картину славных событий гражданской войны и в то же время гневно обличает своих соотечественников в том, что они слишком много думают о выгодах и земных благах, в том, что они успокоились и довольствовались слишком малым. Горестные эти строки были вызваны зрелищем победившего буржуазного строя столь далекого от идеала, о котором мечтал Мильтон в своих ранних трактатах. Мильтон убежден, что, если английский народ вовремя не свернет на другой путь, его не спасут не только Кромвель, «но и целая нация Брутов».
Менялось и отношение Мильтона к Кромвелю. «Вторая защита» содержит вдохновенную «хвалу» Кромвелю, к тому времени прославленному Мильтоном и в «Защите английского народа», и в особом сонете («К лорду-генералу Кромвелю», 1652). Но сейчас же после патетических страниц, где вырисовывался стилизованный отчасти в духе Плутарха образ «отца отечества», следует откровенное предостережение Кромвелю; Мильтон умоляет генерала во имя того самого дела, которое так высоко вознесло его, воздержаться от шагов, гибельных для революции, – отказаться от личной диктатуры.
Отойдя временно от участия в политической борьбе, Мильтон работал во второй половине 50-х годов над трактатом «О христианском учении». В нем наглядно обнаруживаются противоречия, свойственные Мильтону-философу и ранее проявившиеся в его исторических и политических работах. Глубоко противоречива самая попытка Мильтона примирить научную мысль и религию. Бог в его сочинении превращался из бога католического или протестантского в некую творческую силу, разлитую во всей вселенной, пантеистически воплощенную в материальном мире и напоминающую о религии утопийцев Т. Мора. В главе «О сотворении мира» Мильтон, искусно жонглируя тем доводом, что в еврейском, греческом и латинском языках глагол «творить» обозначает «творить из чего-нибудь», а не «из ничего», доказывает, что самый акт сотворения мира был просто приведением в порядок великого изначального материального хаоса.
Особенно важно для характеристики творческого развития Мильтона отметить те разделы трактатов, в которых он уклонялся от основных догм кальвинизма. Последовательный враг феодального строя и его порождений, Мильтон утверждает, что человек обладает «свободной волей» для выбора своей судьбы. Доказывая, что «грехопадение» Адама не было предопределено богом, Мильтон с помощью этого отвлеченного примера разбивал кальвинистскую теорию предопределения.
Вторую половину 50-х годов Мильтон прожил, замкнувшись в узком кругу друзей и учеников. Поэт Марвел (с 1657 года – его секретарь), доктор Пэджет, несколько юношей-учеников – вот с кем общался слепой поэт в часы отдыха от непрерывной и из-за слепоты особенно напряженной работы над «Учением» и над латинской государственной перепиской, частично, впрочем, шедшей уже через руки его секретарей. Сонеты конца 50-х годов отражают интересы и переживания этого узкого круга друзей Мильтона (сонет к Г. Лоуренсу, первый сонет к К. Скиннеру, сонет «На слепоту» и «К моей покойной жене»). В частности, сонет к Лоуренсу особенно живо воссоздает характерное для Мильтона – сурового пуританина даже в те грозные годы гуманистическое восприятие действительности, стилизованное в духе его любимых латинских поэтов.
Два десятка писем, которые освещают внутренний мир Мильтона тех лет, тоже далеки от больших тем, затронутых поэтом в переписке 40-х годов. Только однажды, в письме к своему ученому другу Ольденбургу (от 20 декабря 1659 года) Мильтон кратко рассказал, в каком, напряженном ожидании катастрофы прожил он эти внешне спокойные для него годы. Письмо было написано отчасти по поводу смерти Кромвеля. Именно после этого события Мильтон вновь взялся за перо публициста, ободренный смертью Кромвеля и уверенный, что еще не все потеряно для английской республики. Так появилась последняя группа его трактатов.
Они печатались в горячее время. Республика агонизировала. Эмигранты на континенте и роялисты на острове готовились к реставрации королевской власти, а слепой публицист со всем жаром своего политического и художнического темперамента взывал к народу, к парламенту, веря, что еще не поздно собраться с силами и защитить республику. «Письмо к другу» было призывом к объединению. прогрессивных сил в борьбе за республику. Весной 1660 года в трактате «Истинный и легкий путь, к устроению свободной республики» поэт излагает план нового государственного строя.
Мильтон считает реставрацию королевской власти величайшим злом, катастрофой для английского народа и призывает его не допускать реставрации. Новый строй был задуман Мильтоном как республика, объединяющая большинство английского народа. Однако избирательная система, предложенная Мильтоном, была далеко не столь демократична, как избирательные системы, за которые ратовали левеллеры.
Последний большой политический трактат Мильтона замечателен не только в своей программной части, показывающей, как лихорадочно билась мысль Мильтона, искавшего спасения для республики. Подлинным трагизмом проникнуты те его строки, которые звучат как реквием свободе, преданной одними и потерявшей свою прелесть для других. Мильтон не мог объяснить причин безразличия широких масс английского народа к агонии буржуазной республики. Но всей душой ощущая непоправимость и важность совершавшихся событий, он пророчески предостерегал народ от последствий этого безразличия. Заканчивая свой трактат накануне торжества реакции, Мильтон заявлял о своей вере в конечное ее поражение, в неминуемое торжество тех принципов, за которые он боролся.
Мильтон развивался в 40–50-х годах и как публицист и как поэт. Сонеты и псалмы Мильтона, относящиеся к этому периоду, свидетельствуют о том, что в его творчестве органически сочетались талант политика, мыслителя и стихотворца. В политической школе событий 40–50-х годов выросло и закалилось дарование Мильтона, полностью раскрывшееся в произведениях 60–70-х годов.
Поэмы «Потерянный рай», «Возвращенный рай», «Самсон-борец», созданные в 60–70-х годах XVII века, могут быть поняты только в свете событий английской истории и в связи с жизнью самого Мильтона, неколебимо сохранявшего в годы самой жестокой реакции верность своим республиканским принципам.
Давние враги слепого поэта, пресвитерианские памфлетисты искренне радовались, что «слепец Мильтон и другие из проклятой банды» навсегда впали в немилость.
16 июня 1660 года палата общин постановила просить короля издать указ о конфискации и сожжении «Иконоборца» и «Защиты английского народа» (первой). Согласно королевской прокламации от 13 августа 1660 года обе книги были сожжены рукой палача. Видимо, и сам Мильтон был ненадолго взят под стражу.
Ему удалось избежать суровой кары и отделаться только штрафом – впрочем, весьма тяжким для его скромных денежных средств. Жизнь была спасена, и с ней – даже свобода. Но для чего выжил Мильтон? Для того, чтобы быть свидетелем крушения дела, которому он отдал почти двадцать лет своей жизни, все свои силы.
Многим передовым представителям английского общества казалось в те годы, что реакция победила надолго, что новые цепи, наложенные на английский народ, сковали его прочнее, чем оковы, сброшенные им в 40-х годах.
В английском обществе 60-х годов, где широко были распространены религиозные сообщества, секты и мистические течения, пользовались популярностью теологические пояснения происходящих событий. Победа реакции не раз объяснялась ее противниками как следствие «грехов» и «заблуждений», в которые якобы впал английский народ, а борьба против реставрации рассматривалась как религиозный подвиг. Поражение, нанесенное народным массам Кромвелем во время его расправы с левеллерами и диггерами, разочарование народа в уже победившей однажды буржуазной республике и его политическая незрелость способствовали тому, что оппозиция режиму реставрации принимала формы религиозных движений, далеких от лозунгов политической борьбы.
Все это сильно влияло на Мильтона, по-прежнему ненавидевшего феодальную реакцию, но временно переоценившего силы и возможности Стюартов и их пособников. Сомнения Мильтона не могли поколебать его веру в победу над реставрацией, но эти душевные переживания поэта ярко отразились в его первой и самой замечательной поэме 60-х годов – «Потерянный рай».

Джон Мильтон родился в 1608 году в семье лондонского нотариуса. Отец Мильтона, убежденный пуританин , воспитывал сына в кальвинистских традициях. Начальное образование и первые литературные впечатления Мильтон получил в школе при церкви св. Павла в Лондоне, находившейся в руках рьяных пуритан – Джиллов, которые оказали сильное влияние на формирование мировоззрения и литературных вкусов подростка.

Затем 16-летний Джон Мильтон, как большинство сыновей из зажиточных пуританских семейств, попал в Кембридж – уже в те годы гнездо пуританского вольнодумства и антимонархических настроений, нередко вызывавшее гнев королей Якова I и Карла I Стюартов. В Кембридже Мильтон занимался изучением древнеклассической литературы и писал стихи на английском и латинском языке (ода «На утро Рождества Христова», 1629).

В Кембридже молодой Мильтон втянулся в борьбу между студентами, сочувствующими парламенту (к их числу принадлежал и Мильтон), и сторонниками аристократии и монархизма, которые здесь были в меньшинстве. Из-за какого-то политического столкновения с преподавателем Мильтон был даже временно исключен из университета, но это не помешало ему закончить курс с отличием. В 1624 Джон Мильтон получил звание бакалавра, а в 1632 магистра свободных искусств

Джон Мильтон. Портрет ок. 1629

К этому времени отец Мильтона приобрел неподалеку от Лондона имение Гортон. Окончив университет, Мильтон провел здесь пять лет в упорных занятиях, изучении классиков и Шекспира . Очевидно, он готовился в эти годы к профессии священника, от которой впоследствии отказался, говоря, что как сторонник «республиканского» кальвинистского церковного строя не желает быть рабом англиканских епископов. В период жизни у отца Джон Мильтон написал аллегорическую пьесу «Комус», «Аркадию» (1637), элегию «Lycidas» (1637), стихотворения «Задумчивый» («Il penseroso») и «Весёлый» («Allegro»). В «Allegro» он воспевает красоту земли, радости жизни, а в «Il penseroso» – высшее счастье мыслителя, изучающего вселенную.

В 1638 году Мильтон совершил длительную поездку по Европе. Он побывал во Франции, надолго задержался в Италии, где существенно пополнил свои знания в области классической филологии и итальянской литературы. Получив вести о близящейся английской революции , Мильтон возвратился из Италии домой. Он принял участие в политической борьбе на стороне революционеров и выступил против короля Карла I и англиканства c целым рядом политических памфлетов: «Prelatical episcopacy», «Reason of church government» и др. К этому времени относится несчастная женитьба Мильтона на Мэри Поуэлл – девушке, воспитанной в роялистских убеждениях и не выдержавшей пуританского гнета мужа.

Вскоре Мильтон вошёл в тесные связи с индепендентами , но верх в революции первоначально взяла враждебная тем пресвитерианская партия. Гневно осуждавшие ранее «королевскую тиранию» пресвитериане, дорвавшись до власти, далеко превзошли Стюартов в нетерпимости, требуя ограничения свободы прессы. Джон Мильтон выступил против них со своей знаменитой речью: «Ареопагитика» (1644), лучшим своим прозаическим произведением, где он высказывал мысль, что «уничтожение книги – убивает разум». С 1645 – 1649 Мильтон писал историю Англии в англосаксонскую эпоху. Он издал ее в 1669 под названием: «История Британии».

В конце 1640-х годов индепенденты – партия Мильтона – оттеснили от власти пресвитериан, но деспотизмом ещё превзошли их. Вождь индепендентов, Оливер Кромвель , добился казни побеждённого в гражданской войне короля Карла I и формального провозглашения Англии республикой. Но под видом «свободы» Кромвель ввёл в стране режим «протектората» – единоличной власти. Своих политических и религиозных врагов индепендентская «республика» подавляла с гораздо большей жестокостью, чем ранее Стюарты. Ригористичный пуританин Мильтон, прежде горячо порицавший «притеснения» монархии и пресвитериан, теперь целиком оправдывал диктатуру индепендентов. Состоя в тесной связи с индепендентскими вождями, он с конца 1640-х годов стал прямым исполнителем их поручений. В 1650-х годах Джон Мильтон выполнял огромную работу «Латинского секретаря» индепендентской республики – консультанта по вопросам международной политики. От непосильного труда Мильтон лишился зрения, но продолжал усиленную деятельность.

Падение индепендентского режима после реставрации 1660 года поставило Мильтона в тяжкие условия. Монархисты, вернувшиеся к власти при поддержке большинства народа, подвергли преследованиям главных заправил революции. Джону Мильтону одно время грозила смертная казнь, контрибуция разорила его. Его сочинение «Защита английского народа» (настольная книга пуритан) по постановлению парламента было сожжено рукою палача. Самого Мильтона на время арестовали, но вскоре отпустили. Ему теперь пришлось жить в бедности с тремя дочерьми, не понимавшими своего отца и не умевшими ему служить. В последние годы он совершенно отпал от господствующей церкви и склонялся к учению квакеров .

Мильтон диктует своим дочерям «Потерянный рай». Художник М. Мункачи, 1877-1878

Однако личные страдания не сломили сильного духа великого поэта, и в эту эпоху горя и нищеты Джон Мильтон создал величайшее свое произведение – эпос «Потерянный Рай » («Paradise Lost») и позднее, его продолжение, «Возвращенный Рай», создавшие ему громадную, неувядаемую славу. «Потерянный Рай » рассказывает о происхождении первых людей, о трагической борьбе между небом и сатаной . Здесь Мильтон высказывает свою основную идею, что свобода веры не должна подчиняться догмату. Как ни велико это произведение по смелости задуманного плана, надо признать, что картины в нем слишком растянуты, а излагаемые идеи заставляют видеть в Мильтоне скорее ученого, чем поэта. Но великолепное красноречие сатаны, а также поэтичные образы Бога-Отца и Бога-Сына, производят неизгладимое впечатление. «Потерянный Рай» был напечатан лишь в 1667. 2-е издание появилось в 1674, а 3-е уже после смерти автора. В 1749 Ньютон снова издал его; популярным оно сделалось лишь в начале XVIII столетия и произвело впечатление во всей Европе, вызвав массу переводов.

Эпос «Возвращенный Рай », рассказывающий об искушении Христа в пустыне, стоит ниже «Потерянного рая» из-за сухости и холодности изложения. Последнее сочинение Мильтона, трагедия «Самсон-борец » (1671), может быть названо его лучшим по законченности лирическим произведением.

Умер Джон Мильтон в 1674 году. До конца жизни он продолжал сохранять веру в конечное торжество республиканского строя.

"Потерянный Рай" - выдающееся произведение мировой литературы, один из ярчайших образцов литературного эпоса, творение исключительно многообразное по содержанию и вместе с тем чрезвычайно сложное и противоречивое, что сказалось на его судьбе у разных поколений читателей.

Так как основу сюжета "Потерянного Рая" составляют библейские легенды, то поэму причислили к книгам благочестивого характера, Ее рассматривали как поэтическое переложение Библии. Лишь в начале XIX века английский поэт-романтик Шелли усомнился в набожности Мильтона, по ни он, ни другие писатели и критики, заметившие отклонения поэмы от религиозной догмы, на переломили распространенного мнения. Только в начале XX века по-настоящему разобрались в истинном смысле великого творения Мильтона, Оказалось, что "Потерянный Рай" не только отклоняется от церковного вероучения, но подчас вступает в прямое противоречие с ним.

Разобраться в сложном содержании поэмы можно только став на твердую историческую почву. Но прежде, чем заняться этим, небесполезно задаться вопросом, стоит ли наших усилий произведение, созданное более трехсот лет тому назад?

В странах английского языка Мильтона считают вторым после Шекспира великим поэтом. Звучный, торжественный стих Мильтона, яркие и впечатляющие образы соответствуют величественности темы, избранной поэтом. Тема эта человек и его судьба, смысл человеческой жизни.

Сочетание философской темы с религиозным сюжетом в европейской поэзии было явлением отнюдь не новым, распространенным еще со времен средневековья. Еще Данте, этот последний поэт средних веков и первый поэт нового времени, в своей "Божественной комедии" облек в форму видения о путешествии по загробному миру - "Ад", "Чистилище" и "Рай" - всеобъемлющую философию жизни. Развитие светской культуры в эпоху Возрождения привело к вытеснению религиозной тематики из литературы. Но на закате Возрождения, в конце XVI и затем в XVII веке, религиозные темы опять проникают в поэзию. В Англии это получило воплощение в творчестве Джона Мильтона (1608-1674).

В мировоззрении и литературных произведениях Мильтона сочетались две разные тенденции - следование гуманистической идеологии эпохи Возрождения и пуританская религиозность. Отец дал будущему поэту гуманистическое воспитание, привил ему любовь к литературе и музыке. В шестнадцать лет, как это было принято в то время, Мильтон поступил в Кембриджский университет, окончил его в двадцать один год бакалавром и, проучившись еще три года, получил ученую степень магистра искусств. Он отказался от предложения стать преподавателем университета, так как для этого надо было принять духовный сан, поселился в поместье отца и занялся поэзией, продолжая пополнять свои знания.

Согласно общему мнению, для завершения образования необходимо было повидать мир, и в тридцать лет, еще не избрав себе никакого определенного поприща, Мильтон отправился в путешествие. Через Париж и Ниццу он приехал в Геную, затем во Флоренцию, Рим и Неаполь. Больше года пробыл Мильтон в Италии, этой родине европейского гуманизма, где общался с учеными и литераторами. Особенно большое впечатление произвела на него встреча с Галилеем, больным и опальным, но продолжавшим научные занятия даже после преследований инквизиции, потребовавшей от него отречения от крамольных теорий.

На пути домой Мильтон заехал в Женеву, родину религиозного реформатора Жана Кальвина.

Галилей и Кальвин воплощали для Мильтона два направления передовой европейской мысли. В Галилее, этом великом ученом, ставшем символом светской пауки в ее борьбе с католической реакцией, Мильтон увидел смелого борца против мракобесов, стремившихся подавить свободную мысль. Кальвин был для молодого англичанина тоже своего рода символом, воплощением религиозности, свободной от подчинения церкви.

Гуманистическое мировоззрение эпохи Возрождения вовсе не всегда отвергало религию. Недаром одно из направлений тогдашней мысли получило название христианского гуманизма. Религиозные настроения усилились во времена заката Возрождения, его кризиса. Духовная диктатура католической церкви в общественной жизни эпохи была сломлена. Пали многие средневековые предрассудки. Но раскрепощение личности сопровождалось не только расцветом талантов. Начался чудовищный разгул хищнического эгоизма и полного аморализма. Особенно наглядно это отражено у Шекспира в его великих трагедиях, например в "Короле Лире", где один из персонажей дает очень выразительную характеристику нравственного состояния общества: "Любовь остывает, слабеет дружба, везде братоубийственная рознь. Б городах мятежи, в деревнях раздоры, во дворцах измены, и рушится семейная связь между родителями и детьми "..." Наше лучшее время миновало. Ожесточение, предательство, гибельные беспорядки будут сопровождать нас до могилы" ("Король Лир", 1, 2, перев. Б. Пастернака).

Гуманизм реабилитировал земную жизнь, признал естественным стремление человека к радостям, но воспользоваться этим учением могли только привилегированные и обеспеченные слои общества. Поняв гуманизм весьма поверхностно, люди из дворянской среды оправдывали им свое безудержное стремление к удовольствиям и не считались ни с какими моральными нормами. Создалось парадоксальное положение: учение, выработанное в борьбе с оковами феодально-сословного общества, использовалось для оправдания аристократического произвола и распутства.

В противовес плоско понятому гуманизму передовая мысль эпохи все настойчивее завоевывала для себя и осваивала сферу религии. К началу XVII века Англия сделала значительные шаги по пути капиталистического развития. Буржуазия выросла в большую экономическую силу, которой уже было тесно в рамках феодальной монархии. Нуждаясь в идеологической опоре, английская буржуазия обратилась к одному из реформаторских течений тогдашней религиозной мысли - кальвинизму.

Здесь мы вынуждены напомнить основные моменты истории религиозных движений на переломе от средних веков к новому времени, без чего невозможно понять "Потерянный Рай" Мильтона. Господствующей идеологической твердыней феодального строя была римско-католическая церковь, власть которой распространялась на всю Западную Европу. Передовые антифеодальные движения начинались с борьбы против католической церкви. В начале XVI века произошла возглавленная Мартином Лютером реформация церкви в Германии. Большинство немецких государств отказалось подчиняться Риму и платить папе огромную денежную дань. Вскоре последовала реформация церкви и в Англии. Англиканская церковь перестала подчиняться римскому папе и признала своим главой короля. Изменения касались обрядности, церковь стала более скромной по сравнению с католической, но реформа не устраивала растущую буржуазию. За первым реформаторским движением началось второе. В его основе было стремление освободить церковь от власти короля и послушных ему епископов. Учение женевского проповедника Кальвина как нельзя лучше соответствовало потребностям буржуа-накопителей. Кальвин был противником централизованной феодальной церкви. Он создал новую форму церковной организации - общину верующих, не управляемую никем и устраивающую моления без всякой обрядности. Ф. Энгельс писал: "Устройство церкви Кальвина было насквозь демократичным и республиканским; а где уже и царство божие республиканизировано, могли ли там земные царства оставаться верноподданными королей, епископов и феодалов?", "Его догма отвечала требованиям самой смелой части тогдашней буржуазии".

Однако в среде английских буржуа новое религиозное течение, получившее общее название пуританства, раскололось на две группы. Более умеренные, пресвитериане сохраняли некоторое подобие прежней церковной организации и признавали духовное и организационное руководство старейшин (пресвитеров), тогда как самые рьяные реформаторы отрицали всякую духовную власть. Они получили название индепендентов (независимых). Если допустимы подобные параллели, то просвитериан можно назвать жирондистами английской революции, а индепендентов - ее якобинцами. Мильтон примкнул к индепендентам.

Он вернулся из заграничного путешествия к началу обострения борьбы между королем и пуританской буржуазией, завершившейся гражданской войной и победоносной пуританской революцией, свергнувшей короля, и принял активное участие в революции как публицист. Он выступал с теоретическими сочинениями, в которых обосновывал право народа на свержение дурного монарха и утверждал, что единственно законной основой всякой власти является воля народа. Когда победившие пуритане предали суду короля Карла I, Мильтон провозглашал право народа казнить короля.

Мильтон занимает в истории общественно-политической мысли почетное место как идеолог английской буржуазной революции и один из основоположников теории буржуазной демократии. Однако уже в ходе пуританской революции ему пришлось убедиться в различии между теорией и практикой буржуазной революции. Мильтон разделял иллюзии тех революционеров, которые рассчитывали, что свержение короля приведет к созданию подлинно демократического государства. Эти иллюзии были разбиты действительным ходом событий. После победы буржуазии над дворянством власть в стране все больше забирал в свои руки Оливер Кромвель, возглавлявший борьбу против королевского лагеря. Мильтон, сотрудничавший с Кромвелем, призывал его не злоупотреблять властью. Кромвель подавил всякую оппозицию в парламенте, вынудил присвоить ему титул лорда-протектора страны и даже сделал это звание наследственным. Начавшись под лозунгами демократии, буржуазная революция в Англии завершилась единоличной диктатурой Кромвеля.

Неожиданный для Мильтона политический поворот побудил его все больше отдаляться от участия в правительственных делах, к которым он был причастен. Это было обусловлено и тем, что слабый зрением Мильтон в 1652 году совершенно ослеп. Он продолжал исполнение обязанностей латинского секретаря (дипломатическая переписка велась на международном языке того времени латыни) при содействии помощников.

Когда в 1658 году Кромвель умер и протектором стал его безвольный сын Ричард, Мильтон воодушевился и вернулся к политической активности в надежде восстановить демократию. Написанный им памфлет в пользу "быстрого установления свободной республики" не встретил поддержки. Народ был подавлен и устал, а буржуазия нуждалась в крепкой власти для защиты от недовольных неимущих слоев населения. Капиталисты договорились с аристократами, и в стране была восстановлена монархия.

Режим Реставрации сурово расправился с прежними мятежниками, особенно с теми, кто был виновен в казни короля. Мильтону чудом удалось избежать наказания. Слепой, он жил прячась от возможных преследований, опекаемый третьей женой и дочерьми, а также немногочисленными старыми друзьями.

Ничто не могло сломить стойкости революционера Мильтона. Теперь, после поражения революции, он возвратился к тому, с чего начал свою деятельность, к поэзии.

Уже в молодости он создал ряд небольших поэтических произведений, которые свидетельствовали о незаурядном таланте. Но, уйдя в политическую борьбу, он отказался от поэзии. Правда, уже в последние годы республики Мильтон снова пишет небольшое количество стихотворений, по главные силы он в течение пятнадцати лет отдавал публицистической прозе. В годы Реставрации Мильтон создал три больших поэтических произведения: поэмы "Потерянный Рай" (1667), "Возвращенный Рай" (1671) и стихотворную трагедию "Самсон-борец" (1671). Все эти произведения были написаны на сюжеты Ветхого и Нового завета. Они со всей ясностью свидетельствовали о том, что Мильтон остался верен своему идеалу свободы и по-прежнему был врагом монархии.

Уже самый выбор сюжетов имел принципиальный смысл.

Библия была главным идеологическим оружием революционно настроенных буржуа-пуритан. Здесь уместно вспомнить глубокую мысль К. Маркса об идеологическом покрове буржуазных революций. "Как раз тогда, когда люди как будто только тем и заняты, что переделывают себя и окружающее и создают нечто еще небывалое, - писал К. Маркс в "Восемнадцатом брюмера Луи Бонапарта", - как раз в такие эпохи революционных кризисов они боязливо прибегают к заклинаниям, вызывая к себе на помощь духов прошлого, заимствуя у них имена, боевые лозунги, костюмы, чтобы в освященном древностью наряде, на этом заимствованном языке разыгрывать новую сцену всемирной истории "... "Кромвель и английский народ воспользовались для своей буржуазной революции языком, страстями и иллюзиями, заимствованными из Ветхого завета".

В свете этого понятно, почему и Мильтон хранил верность Библии как источнику мудрости и поэтических образов и преданий. Но нельзя сказать, что опыт буржуазной революции прошел для него бесследно. Обращение к библейским сюжетам было несомненным вызовом по отношению к общественному и государственному порядку, установившемуся после пуританской революции. Но и на революцию Мильтон смотрел теперь, по прошествии ее, иными глазами. В "Потерянном Рае" живут лучшие традиции пуританской революции, но, взятое в целом, произведение является критическим пересмотром политического опыта, накопленного Мильтоном за годы республики (Commonwealth), как официально продолжал именоваться новый строй даже тогда, когда его правитель захватил власть большую, чем та, которой обладал свергнутый революцией король.

"Потерянный Рай" начинается с изображения войны между небом и адом; на одной стороне бог, его архангелы, ангелы - словом, весь сонм небожителей; на другой падший ангел-Сатана, духи зла Вельзевул, Маммона и весь синклит демонов и чертей. Казалось бы, все ясно и просто. Но стоит вчитаться в речи обитателей ада, как эта ясность оказывается мнимой. Низвергнутые с небес духи замышляют восстание против бога. Нельзя не обратить внимание на то, как они его именуют. "Царь небес", "Государь, Единый Самодержец", - он для низвергнутых в адскую бездну деспот и тиран. Для пуританина Мильтона бог был выстой святыней. Для революционера Мильтона невыносима всякая единоличная власть. Мы понимаем, конечно, что все дурное говорят о царе небес злые духи, для которых естественно хулить бога.

Но нельзя не заметить ореола героизма, которым окружает Мильтон Сатану.

Мятежный Властелин, Осанкой статной всех превосходя, Как башня высится. Нет, не совсем Он прежнее величье потерял! Скорбь Мрачила побледневшее лицо, Исхлестанное молниями; взор, Сверкающий из-под густых бровей, Отвагу безграничную таил, Несломленную гордость...

Вот как обращается Сатана к своим приспешникам после поражения:

Мы безуспешно Его Престол пытались пошатнуть И проиграли бой. Что из того? Не все погибло: сохранен запал Неукротимой воли, наряду С безмерной ненавистью, жаждой мстить И мужеством - не уступать вовек. А это ль не победа? Ведь у нас Осталось то, чего не может Он Ни яростью, ни силой отобрать Немеркнущая слава! Если б я Противника, чье царство сотряслось От страха перед этою рукой, Молил бы на коленах о пощаде, Я опозорился бы, я стыдом Покрылся бы и горше был бы срам, Чем низверженье. Волею судеб Нетленны эмпирейский наш состав И сила богоравная; пройдя Горнило битв, не ослабели мы, Но закалились и теперь верней Мы вправе на победу уповать...

Чьи чувства выражены в этой мужественной речи - персонажа, созданного воображением поэта, или, может быть, самого творца этого образа, революционера и выразителя идей революции? и того, и другого. Эта речь вполне уместна в устах Сатаны, низвергнутого с небес и потерпевшего поражение в борьбе с ангельскими войсками Бога. Но так мог сказать о себе и сам Мильтон, который и после восстановления монархии оставался республиканцем, сторонником народовластия.

В "Потерянном Рае" немало строк, нарушающих четкую логику библейского предания. В сознании Мильтона уживаются два ряда представлений. Бог воплощение высшего блага, Сатана и его соратники - исчадия зла; но тот же бог для Мильтона - небесный царь, и в качестве такового он ассоциируется с земными королями, ненавистными поэту, и тогда поэт не может не сочувствовать тем, кто восстает против единодержавной власти.

В поэме есть и другое противоречие. Мильтон восхищается героическим непокорством Сатаны в той мере, в какой оно выражает непримиримость по отношению к любой тирании, земной и небесной. Но мятеж не случайно закапчивается поражением. Не из Библии, а в собственном воображении, переработавшем впечатления современности, почерпнул поэт все краски для описания борьбы небес и ада. Мильтон имел возможность убедиться в том, что английская революция, выявившая ограниченность целей и своекорыстие буржуазии, не принесла торжества добру на земле, Отголоски этого убеждения звучат в поэме, где сказано много слов о бессмысленности и вредоносности для человечества войн и насилия. Поэтому в последующих книгах "Потерянного Рая" непокорному борцу Сатане противопоставлен Сын Божий, готовый пострадать за все человечество. В этом контрасте Сатаны и Христа символически выражено отрицание индивидуализма и эгоизма, в противовес которым выдвигается идея альтруизма и человеколюбия. Так спорит сам с собой на протяжении поэмы ее создатель.

Повторяем, в этом есть несомненная непоследовательность. Здесь уместно напомнить одно высказывание Гете. Беседуя с Эккерманом, автор "Фауста" признал, что в одной из сцен этою великого творения есть явное нарушение логической последовательности. "Посмотрим, - смеясь сказал Гете, - что будут говорить об этом немецкие критики. Достанет ли у них свободы и смелости пренебречь таким отступлением от правил. Французам здесь поперек дороги станет рассудочность, им и в голову не придет, что фантазия имеет свои собственные законы, которыми не может и не должен руководствоваться рассудок. Если бы фантазия не создавала непостижимого для рассудка, ей была бы грош цена. Фантазия отличает поэзию от прозы, где может и должен хозяйничать рассудок". Это рассуждение великого немецкого поэта весьма небесполезно читателю "Потерянного Рая". Поэма Мильтона - творение художественной фантазии, и к ней не следует подходить с требованиями рассудка и строгой логики. У вымысла свои законы.

Начало "Потерянного Рая" в особенности грешит непоследовательностями, но и дальше читатель встречается с неожиданными поворотами действия и колебаниями авторских оценок, В третьей книге бог говорит о том, что человек, все люди поддаются греху. Искупить вину человечества можно, оказывается, только священной жертвой - принять на себя смерть. На это должен решиться кто-то из бессмертных обитателей небес.

Он вопросил, но Эмпирей молчал. Небесный хор немотствовал. Никто За Человека выступить не смел, Тем более - вину его принять Смертельную, возмездие навлечь На собственную голову.

Английский революционный романтик поэт Уолтер Севедж Лэпдор в своих "Воображаемых разговорах" высказался так: "Не понимаю, что побудило Мильтона сделать Сатану столь величественным существом, столь склонным разделять все опасности и страдания ангелов, которых он совратил. Я не понимаю, с другой стороны, что могло его побудить сделать ангелов столь подло трусливыми, что даже на призыв Творца ни один из них не выразил желания спасти от вечной погибели самого слабого и ничтожного из мыслящих существ".

Если "Потерянный Рай" не может быть назван правоверным христианским произведением, то было бы в равной степени ошибочным отрицать у поэта наличие веры. Мысль Мильтона вращалась в кругу понятий и представлений пуританства, постоянно приходя в столкновение с его догмами, когда они вступали в противоречие с принципами гуманизма.

Гуманизм эпохи Возрождения сломил церковное учение средневековья о бренности земной жизни. Восторженный гимн человеку создал итальянец Пико делла Мирандола в "Речи о достоинстве человека", провозгласив человека самым прекрасным из всего, созданного богом. Но он же указал и на двойственность его природы: "Только человеку дал Отец семена и зародыши, которые могут развиться по-всякому... Будет давать волю инстинктам чувственности, одичает и станет как животные. Последует он за разумом, вырастет из него небесное существо. Начнет развивать свои духовные силы, станет ангелом и сыном божьим". Гуманисты верили и надеялись, что именно лучшие стороны человеческой натуры восторжествуют.

Пико делла Мирандола писал в конце XV века. Полтора века спустя Мильтон увидел, что надежды гуманистов были далеки от осуществления. Мильтон примкнул в молодости к пуританам, ибо уверовал в то, что моральная строгость, проповедуемая ими, могла бы противостоять как аристократической распущенности, так и буржуазному индивидуализму. Он убедился, однако, что за показной нравственностью пуритан нередко скрывались те же пороки. В этой связи заслуживает внимания следующее место поэмы Мильтона, где отмечается неожиданная, казалось бы, черта Сатаны, которого поэт противопоставляет ханжам-пуританам; духи ада восхваляют Сатану и

...благодарят за то, Что он собою жертвовать готов Для блага общего. Не до конца Заглохли добродетели у Духов Отверженных, к стыду людей дурных, Кичащихся прекрасными на вид Поступками, внушенными гордыней, И под личиной рвения к добру, Тщеславной суетностью.

Внимательное чтение текста раскрывает, что за фантастическим, казалось бы, сюжетом скрываются раздумья о жизни, свидетельствующие о большой проницательности поэта, отлично разбирающегося в людях и жизненных обстоятельствах. Таких трезвых и подчас горьких наблюдений у Мильтона накопилось много. Но его интересовали не частности и отдельные случаи, а человек в целом, и свой взгляд на него он и высказал, облекши философскую поэму в религиозный сюжет.

Если в первых книгах контраст между силами неба и ада символизирует борьбу добра и зла в жизни, то центральной темой "Потерянного Рая" является отражение этой борьбы в человеческом сердце. Эта тема со всей ясностью определена в беседах низвергнутых ангелов, обсуждающих, как им продолжать борьбу против бога после поражения. Сатана прослышал, что бог готовится создать некий новый мир и новое существо - человека. Совратить его с пути добра - вот цель, которую теперь ставит себе Сатана, чтобы восторжествовало зло.

Сатана в религиозной мифологии всегда был воплощением сил, губящих человека. Наивные средневековые представления о природе человека Мильтон поднял на новую философскую высоту. Опираясь на всю многовековую историю человечества, о которой ему еще предстоит рассказать в поэме, Мильтон дает ему суровую характеристику.

Силы зла объединились Согласие царит Меж бесов проклятых, но человек, Сознаньем обладающая тварь, Чинит раздор с подобными себе; Хотя на милосердие Небес Надеяться он вправе и завет Господний знает: вечный мир хранить, Живет он в ненависти и вражде, Опустошают землю племена Безжалостными войнами, неся Друг другу истребленье...

Современник Мильтона философ Томас Гоббс, принадлежавший к противоположному политическому лагерю, тем не менее в своей оценке современности и современного человека был согласен с поэтом и выразил это в краткой афористической форме; "Человек человеку - волк". Гоббс, однако, считал, что без насилия и принуждения невозможно обуздать дурные эгоистические инстинкты людей. В отличие от него Мильтон сохранял веру в человеческий разум и силу убеждения.

История Адама и Евы, о которой повествуется далее, имеет символический смысл. В ней противопоставляются два состояния человечества - изначальное райское существование в идеальных условиях, когда люди были невинны и не знали пороков, и жизнь "после грехопадения". Следуя библейской легенде, Мильтон утверждает, что "порча" человечества началась с того момента, когда они вкусили плод с древа познания добра и зла. Зародыш философской идеи этой притчи содержится уже в Библии. Мильтон развил ее в целое учение, связав с проблемой, составлявшей центральный пункт кальвинизма и пуританства. Согласно последним, человек греховен изначально. Его первородный грех должен быть искуплен строгой жизнью, полной покаяния и ограничений.

Мильтон решает проблему в духе гуманизма. В книгах, изображающих беспорочную жизнь Адама и Евы в раю, говорится о человеке как о существе благом и добром по своей природе. Но посланный богом архангел Рафаил предупреждает, что натура человека сложна:

Ты создан совершенным, но превратным, Ты создан праведным, но сохранить В себе добро - ты властен только сам, Зане свободной волей одарен, Судьбе не подчиненной или строгой Необходимости.

Нет нужды повторять миф о грехопадении человека, красноречиво изложенный Мильтоном. Двойственность мировоззрения поэта сказалась и здесь. По смыслу библейской легенды, Ева, а следом за нею Адам совершили грех. Но мог ли Мильтон, человек большой культуры, признать грехом такое благо как знание? Блаженство рая - по Мильтону иллюзия, не соответствующая природе человека, ибо в человеке телесное и духовное должно находиться в гармонии. Райская жизнь Адама и Евы была бестелесной, и яснее всего это видно в их любви. С познанием добра и зла они впервые прониклись ощущением своей телесной природы. Но чувственность не убила в них духовности. Лучше всего это проявляется в том, что, узнав о проступке Евы, Адам решает разделить с ней вину. Он делает это из любви к ней, и его любовь и сочувствие укрепляют и любовь Евы к нему. Правда, потом между ними происходят ссора, но она завершается примирением, ибо они сознают нераздельность их судеб.

Пуританину Мильтону следовало бы суровее отнестись к герою и героине. Но стоит прочитать строки, посвященные телесной красоте Евы, как станет очевидно, что поэту ничто человеческое не было чуждо.

Впрочем, нельзя не заметить, что в "Потерянном Рае" еще нет идеи равенства мужчины и женщины. Человеком в высшем смысле у Мильтона является Адам. Эта дань предрассудкам своего времени не может заглушить сострадания, с которым относится автор к своей героине. Даже "грех", совершенный ею, автор оправдывает, так как он имеет своим источником истинно человеческое стремление к знанию.

Сущность жизненной философии Мильтона получила выражение в речи Адама после изгнания его и Евы из рая. Ева в отчаянии помышляет о самоубийстве. Адам успокаивает ее речью о великой ценности жизни. Он признает, что они обречены на муки и испытания, и нисколько не склонен преуменьшать тяготы и опасности земного бытия, так непохожего на райское блаженство. Но при всех своих трудностях жизнь в глазах Адама не безрадостна. Он говорит Еве:

Тебе он муки тягости предрек И чадородия, но эта боль Вознаграждается в счастливый миг, Когда, ликуя, чрева твоего Ты узришь плод; а я лишь стороной Задет проклятьем, - проклята Земля; Я должен хлеб свой добывать в трудах. Что за беда! Была бы хуже праздность. Меня поддержит труд и укрепит.

Деятельная жизнь и труд - таково предназначение человека и это отнюдь не проклятие. Мильтон - и он делает это не раз - поправляет Библию с позиций гуманизма во имя утверждения жизни и достоинства человека.

"Потерянный Рай" своего рода поэтическая энциклопедия. Архангел Рафаил излагает Адаму философию природы - происхождение Земли, строй неба и движение светил, беседует о живой и мертвой природе, о телесном и духовном началах жизни. Конечно, все это выступает в обличий библейской мифологии, но внимательный читатель заметит, что в повествование Мильтона вкраплены понятия и взгляды отнюдь не древние, а современные поэту. Мильтон преспокойно допускает анахронизмы. Библейские персонажи знают, что существует телескоп; слышали они и об открытии Колумба и упоминают виденных им на вновь открытом континенте индейцев. А когда силы ада ищут средства справиться с небесным воинством, они придумывают порох и стреляют из пушек!

В поэме перемешаны все исторические эпохи. Рядом с легендарной историей Израиля излагаются события Троянской войны, римской истории и говорится о судьбе Юлия Цезаря, названы древний британский король Утер, средневековый король Карл Великий, итальянский ученый Галилей ("мудрец Тосканский"). Поэзия "Потерянного Рая" имеет всемирный охват. Поднявшись на высокую гору, Адам, сопутствуемый архангелом Михаилом, видит

Простор, где возвышались города В древнейшие и новые века, Столицы пресловутых государств, От Камбалу, где Хан Катайский правил, От Самарканда, где струится Оке, Где Тамерлана горделивый трон, И до Пекина - пышного дворца Китайских императоров; потом Свободно взоры Праотец простер До Агры и Лагора - городов Великого Могола; дальше, вниз, К златому Херсонесу; и туда, Где в Экбатане жил Персидский Царь, А позже в Исфагани правил Шах; К Москве - державе Русского Царя, И к Византии, где воссел Султан...

Приходится оборвать этот перечень на середине, - так он велик. Это лишь пролог к тому, что можно назвать философией истории Мильтона, которую поэт вложил в уста архангела Михаила. Архангел показывает Адаму будущее человеческого рода. Сначала мирный труд землепашца и пастуха, но вдруг идиллическую картину сменяет страшное зрелище первой смерти: брат убил брата. Смерть воцаряется в жизни человечества: иных умертвляет жестокое насилие, других

Огонь, вода и голод; очень многих Обжорство, бражничество; порождают Они болезни тяжкие...

Пороки все больше овладевают человечеством. Одни предаются наслаждениям, другие одержимы воинственностью. Настанут времена, вещает архангел, когда

Лишь грубой силе воздадут почет, Ее геройской доблестью сочтут И мужеством. Одолевать в боях, Народы покорять и племена, С добычей возвращаться, громоздя Как можно больше трупов, - вот венец Грядущей славы. Каждого, кто смог Достичь триумфа, станут величать Героем-победителем, отцом Людского рода, отпрыском богов И даже богом, но они верней Заслуживают званья кровопийц И язвы человечества; но так Известность обретется на Земле И лавры, а носителей заслуг Доподлинных - забвенье поглотит.

Архангел предвидит кару, которую Бог нашлет на грешный человеческий род - всемирный потоп; он пророчествует о явлении сына божия - Христа, который своими муками искупит прегрешения людей. Но великий пример мученичества ради спасения человечества будет использован церковниками, - они придут, как

волки лютые, приняв Личину пастырей, и обратят Святые таинства Небес на пользу Корысти и гордыни, затемнив Преданьями и лживостью доктрин И суеверьем - Истину...

Однако настанет время, и ложь, насилие, лжеучения - все, мешающее людям жить, будет повергнуто в прах.

Ведь Раем станет вся Земля тогда, Эдемский далеко превосходя Необозримостью счастливых дней.

Познав величие и мудрость божества, Адам решает жить покорным его воле. Архангел поучает его:

Жизнь... ни любить, Ни презирать не надобно. Живи Благочестиво...

Адам согласен с этим. Заключительная часть поэмы проникнута духом смирения и покорности, но даже в ней прорывается характерная для Мильтона нота:

Я теперь постиг, Что пострадать за правду - значит подвиг Свершить и наивысшей из побед Добиться.

Мы далеко не исчерпали всего богатства идей поэмы. Нашей целью было помочь приблизиться к истинному смыслу произведения, на первый взгляд кажущегося далеким от вопросов, волнующих человечество в наше время. Вдумчивому читателю откроется глубокая значительность поэзии Мильтона, независимость суждений автора, использовавшего библейский сюжет для того, чтобы выразить свое понимание жизни, во многом не совпадающее со смыслом Библии.

Создавая поэму, Мильтон опирался на многовековую традицию эпической поэзии. Если древнейшие эпические поэмы были порождением народного творчества, то в более поздние времена возник уже не народный, а литературный эпос, начало которому положил древнеримский поэт Вергилий. Мильтон знал древнюю и новую поэзию, он поставил себе целью возродить классическую форму эпоса. Но времена развитой цивилизации были неблагоприятны для этого. В поэме Мильтона с точки зрения художественной тоже было заложено противоречие. Древний эпос был выражением коллективного сознания народа. Книжный или литературный эпос нес на себе неизгладимую печать индивидуального сознания автора. Нужно было обладать такой могучей индивидуальностью, какая была присуща Мильтону, чтобы создать произведение столь большой поэтической силы, столь полно выразившее эпоху и ее противоречия, как "Потерянный Рай".

Стиль поэмы отличается возвышенностью. Речи персонажей звучат величественно и торжественно. Каждая из них - пространный монолог, проникнутый пафосом, ибо каждое говорящее лицо полно сознания значительности происходящих событий. Пышное красноречие Мильтона имеет, однако, разные тональности. В этом легко убедиться, сравнив яростные воззвания Сатаны, медленные речения Бога, поучительный тон рассказов архангелов, полные достоинства монологи Адама, нежную речь Евы. Заметим при этом, что Сатана как вождь падших ангелов отличается подлинной зажигательностью речи, но, выступая в роли змея - совратителя Евы, он обнаруживает своеобразную логику и хитрость искусителя.

Большое впечатление производят пейзажи Мильтона, они величественны и громадны, в них ощущается космический размах, столь соответствующий содержанию поэмы. Поэт обладает необыкновенной фантазией, могучим воображением, позволяющим ему расцветить скупые строки библейского рассказа многокрасочными описаниями.

Многое, очень многое в "Потерянном Рае" несет на себе печать времени, когда была создана поэма. Но истинная поэзия преодолевает все, чуждое новым поколениям. И величавый стих Мильтона в новом, впервые увидевшем свет в 1976 году, переводе Аркадия Штейнберга полногласно звучит и для нас.Войдя в мир поэзии Мильтона, можно сквозь все необычное и странное для современного читателя постигнуть значительность идей произведения и почувствовать величие личности мужественного поэта-борца.

Имя Джона Мильтона (John Milton, 1608–1674), поэта, мыслителя и публициста, неразрывно связавшего свою судьбу с событиями великой английской революции, по праву считается символом наивысших достижений литературы Англии XVII столетия. Его творчество оказало длительное, глубокое влияние на развитие европейской общественной мысли и литературы последующих эпох.

Мильтон родился в семье состоятельного лондонского нотариуса, близкого к пуританским кругам. Отец поэта, человек разносторонних интересов, тонкий ценитель искусства, сумел дать сыну блестящее образование. Окончив одну из лучших лондонских школ, Мильтон поступил в Кембриджский университет. В 1629 г. он получил степень бакалавра, а еще три года спустя - магистра искусств. Последующие шесть лет молодой человек провел в поместье отца в Гортоне, всецело посвятив себя поэзии и научным штудиям. Он в совершенстве владел латынью и итальянским, читал в подлиннике греческих и древнееврейских авторов, хорошо знал литературу античности, средневековья и Ренессанса.

В 1638–1639 гг. Мильтон посетил Италию. Глубокое знание культуры и языка страны способствовало сближению поэта с итальянскими писателями и учеными. Неизгладимое впечатление произвела на него встреча с великим Галилеем. Мильтон подумывал также о поездке в Грецию, но вести о назревавшей в Англии гражданской войне побудили его поспешить на родину. «Я полагал, - писал он позже, - что было бы низко с моей стороны беспечно путешествовать за границей ради личного интеллектуального развития в то время, как дома мои соотечественники сражались за свободу».

Первый период творческой деятельности Мильтона, включающий годы «учения и странствований», совпадает с предреволюционными десятилетиями (20–30-е годы). В этот период происходит становление поэта, формируются его вкусы и убеждения. Мильтон пробует силы в лирическом и драматическом жанрах: пишет стихи «на случай», торжественные элегии на латинском языке, сонеты, стихи на религиозные темы, небольшие пьесы-маски .

Главная особенность творчества молодого Мильтона - сочетание мотивов жизнерадостной, красочной поэзии Возрождения с пуританской серьезностью и дидактикой. В пуританизме его привлекают проповедь аскетизма, духовной стойкости, критика распущенности двора и монаршего произвола. Однако враждебное отношение пуритан к искусству и театру было чуждо Мильтону. В стихотворении «К Шекспиру» он славит гений великого драматурга, подчеркивая тем самым свою духовную связь с его наследием.

Влияние традиций Возрождения и в то же время двойственность восприятия мира и человека, не свойственная ренессансным художникам, отчетливо проявляются в стихотворениях-«близнецах» - L’Allegro («Веселый») и Il Penseroso («Задумчивый»). В этом философско-лирическом диптихе Мильтон контрастно сопоставляет два душевных состояния и - шире - два образа жизни человека. В «L’Allegro» изображен веселый и беспечный юноша, которому равно милы утехи сельской и городской жизни. Душа юноши полна желаний, он жаждет ощутить полноту и радость бытия.

«Il Penseroso» рисует образ серьезного, склонного к уединению человека, которого влечет тернистый путь познания. Он готов посвятить всю жизнь изучению наук и искусств. Автор диптиха словно стоит на перепутье, размышляя, какому из двух укладов жизни отдать предпочтение. Молодой, жизнерадостный дух «L’Allegro» не чужд Мильтону, но его внутреннему настроению ближе вдумчиво-серьезное отношение к жизни «Il Penseroso».

К концу 30-х годов в творчестве Мильтона заметно усиливаются пуританские тенденции; вместе с тем его произведения приобретают важный социальный подтекст. В пьесе-маске «Комус» (1637) автор восхваляет добродетель, типичную для морального ригоризма пуритан. Злой дух Комус тщетно пытается соблазнить заблудившуюся в лесу юную Леди. Лес в пьесе символизирует запутанность человеческой жизни. Комус олицетворяет порок. Леди, воплощенное целомудрие, твердо противостоит Искушениям и чарам Комуса и выходит победительницей из поединка.

В образе Комуса угадывается та первозданная жизненная сила, которая была присуща поэтической стихии Возрождения. Но симпатии автора принадлежат в пьесе не Комусу, а Леди. Противопоставляя строгую мораль безудержной жажде наслаждений, Мильтон выступает против того, во что практически выродился ренессансный идеал в дворянском обществе, став оправданием грубой чувственности, презрения к нравственным ценностям. Тема «Комуса» - тема испытания добродетели, вечного соперничества добра и зла - с новой силой звучит в позднейших творениях поэта.

В последнем крупном произведении первого периода - элегии «Лисндас» (1638) - Мильтон, скорбя о безвременной гибели друга, Эдуарда Кинга, размышляет о бренности жизни и о своей судьбе - судьбе человека, избравшего нелегкую стезю поэта. Печаль о погибшем сочетается в элегии с инвективой: в уста апостола Петра, принимающего в рай душу Кинга, автор вкладывает обращенную против епископальной церкви гневную филиппику, которая может служить своего рода эпиграфом к его трактатам 40-х годов.

Моральный пафос произведений Мильтона, присущий ему дидактизм, строгость выдвигаемых им идеалов, классическая ясность стиха, существенно отличают его раннюю поэзию от изощренно-усложненных мистических произведений «метафизиков» и от бездумно гедонистической поэзии «кавалеров»; они позволяют говорить о преобладании у него в этот период тенденций классицизма.

Во второй период своего творчества, охватывающий 1640–1650-е годы, Мильтон, почти оставив дорогую его сердцу поэзию, выступает как революционный публицист. После провозглашения Англии республикой его назначают латинским секретарем Государственного совета. На этом посту в течение нескольких лет он ведет дипломатическую переписку с иноземными державами. От напряженного труда слабеет зрение Мильтона, в 1652 г. наступает полная слепота. Но и слепой, писатель продолжает служить республике, диктуя свои сочинения.

Все трактаты и памфлеты Мильтона пронизывает мысль о свободе. Автор различает три основных вида свободы - в религиозной, частной и гражданской жизни. В своих первых публицистических произведениях («О реформации», «О епископате» и др.), написанных в 1641–1642 гг., Мильтон объявляет войну англиканской церкви, ратует за свободу веры и совести, за отделение церкви от государства. Еще Иаков I, подчеркивая неразрывную связь епископата с монархией, лаконично заметил: «Нет епископа - нет и короля». Ниспровержение авторитета епископов, развенчание догмата о божественном происхождении церковной власти в памфлетах Мильтона наносило серьезный удар опиравшемуся на церковь абсолютизму.

Следующую группу памфлетов Мильтон посвящает проблемам свободы в частной жизни, включая в круг рассматриваемых вопросов «условия брачного союза, воспитания детей и свободного обнародования мыслей». В цикле трактатов о разводе (1643–1645), решительно отступая от ханжеской морали пуритан, автор выдвигает неслыханное для своего времени положение о праве супругов на развод, если в браке нет любви и согласия.

В трактате «О воспитании» (1644), выступая против «неизжитого схоластического невежества варварских веков», Мильтон размышляет о путях воспитания добродетельной, всесторонне развитой личности, способной «исполнять надлежащим образом, умело и со всею душой любые обязанности - как личные, так и общественные, как мирные, так и воинские». Педагогическая система Мильтона имеет много общих черт с учением выдающегося чешского педагога Яна Амоса Коменского, посетившего Лондон в 1641 г. Трактат «О воспитании» - важная веха в истории гуманистической педагогики.

Особое место среди памфлетов Мильтона занимает «Ареопагитика» (1644) - блистательная речь в защиту свободы слова и печати. По глубокому убеждению писателя, знание не способно осквернить подлинную добродетель; добродетель же, которую надо оберегать от дурных книг, немногого стоит. Даже опасность выхода в свет католической и атеистической литературы не оправдывает в глазах автора существования института предварительной цензуры. «Убить книгу, - пишет он, - все равно, что убить человека… Тот, кто уничтожает хорошую книгу, убивает самый разум…»

Развитие революционных событий в Англии конца 40-х годов влечет за собой углубление радикальных настроений мыслителя. Все публицистические выступления Мильтона этой поры посвящены проблемам политической власти. В памфлете «Права и обязанности королей и правительств» и в «Иконоборце» он защищает идеи революции, обосновывает теорию «общественного договора» и право народа на тираноубийство. Развенчивая феодальную доктрину о божественном происхождении королевской власти, Мильтон утверждает, что власть искони принадлежит народу, который наделяет ею определенное лицо на определенных условиях. Если общественный договор не соблюдается, если монарх, «пренебрегая законом и общим благом, правит только в своих собственных интересах и в интересах своей клики», он - тиран. Народ имеет право судить, низлагать и казнить тирана.

В годы яростной памфлетной войны, развязанной сторонниками монархии после поражения, рождаются знаменитые трактаты Мильтона «Защита английского народа» (1650) и «Вторая защита английского народа» (1654). Оба трактата написаны на латыни и обращены ко всему образованному миру. В них, отражая нападки врагов на политику республиканского правительства, писатель развивает идеи народовластия и выражает веру в то, что английская республика укажет другим путь к свободе. Возвеличивая народ Англии, Мильтон уподобляет его восставшему от векового сна Самсону, рядом с которым авторы клеветнических сочинений выглядят ничтожными и жалкими пигмеями. В XVIII–XIX вв. боевые памфлеты Мильтона не раз вдохновляли деятелей европейских революций в их борьбе против абсолютизма.

Диктатура Кромвеля основательно поколебала надежды, которые Мильтон возлагал на него, которые связывал с молодой республикой. В сонете «Лорду-генералу Кромвелю» и в обеих «Защитах» автор прославлял вождя индепендентов как талантливого полководца и государственного деятеля, но, предчувствуя назревавшие перемены, предостерегал его от посягательств на завоеванную с таким трудом свободу. Убедившись, что его увещевания пропали даром, писатель замкнулся в молчании и в последующие годы не проронил ни слова о Кромвеле.

Лишь после смерти лорда-протектора Мильтон вновь взялся за перо публициста. В последней группе памфлетов, созданных накануне Реставрации, он обращается к соотечественникам с призывом объединить усилия в борьбе за республику. Автор убежден, что реставрация монархии приведет к возрождению тирании, лишит народ его демократических завоеваний. «Свободная республика без короля и палаты лордов, - пишет он, - есть наилучшая форма правления».

Публицистика Мильтона не может быть осмыслена вне живых связей автора с эпохой, с ее свободолюбивым духом. В сознании писателя с необычайной живостью отразились противоречия идеологии нового класса. С одной стороны, он возглавлял всенародное движение против монархии, против жестокостей феодального миропорядка, с другой - был ограничен религиозными представлениями своего времени и искал в Священном писании теоретическое оправдание борьбе против абсолютизма.

Социально-политическая мысль Англии эпохи буржуазной революции в значительной мере покоилась на истолковании Библии в духе идеалов раннего христианства: в ней видели проповедь равенства людей перед богоде, протест против деспотизма в любой форме. Мильтону как идеологу индепендентства был близок иконоборческий пафос протестантского учения. Однако догматизм и фанатизм наиболее рьяных поборников пуританства остались чужды писателю. Его религиозность была сродни религиозности великих ученых эпохи Возрождения - Эразма Роттердамского и Томаса Мора, воплотивших в своем творчестве идеи так называемого «христианского гуманизма».

Сочетая религиозные убеждения с гуманистическими, Мильтон, подобно Мору и Эразму, никогда не был слепым приверженцем церковной догмы, боролся против схоластики, за новые методы воспитания. Подобно им, он отказывался принимать на веру каждое слово Священного писания, полагая, что человек посредством разума сам должен определить, что в писании истинно и что ложно. Наконец, вслед за гуманистами, Мильтон главным критерием оценки личности выдвигал ее практическую деятельность и не мог примириться с осуждением человека, якобы заранее предначертанным небесами. Отвергая кальвинистский догмат абсолютного предопределения, писатель настаивал на том, что человек, наделенный разумом и свободной волей, сам является хозяином своей судьбы.

В конце 50-х годов Мильтон предпринял попытку изложить в виде цельной, завершенной системы свои религиозные, философские и этические взгляды, свое понимание Библии. Так появился трактат «О христианском учении» - обширное теолого-этическое сочинение на латинском языке, впервые опубликованное лишь в 1825 г. Мировоззрение автора не было последовательным и не складывалось в стройную систему. С одной стороны, как человек религиозный Мильтон верил в то, что бог сотворил мир и жизнь, и провозглашал его существом абсолютным, бесконечным и непознаваемым, с другой стороны, сближаясь с пантеизмом, он объявлял весь мир материальным и готов был признать материю частью божественной субстанции.

Идейные корни миросозерцания писателя тянутся к стихийному материализму эпохи Возрождения. Материалистические тенденции отчетливо обнаруживаются в понимании Мильтоном человеческой природы. Расходясь со средневековыми мыслителями, он утверждает, что человек «не был создан или составлен из двух отдельных или различных элементов природы, таких, как душа и тело». Признавая единство духовной и материальной субстанций и полагая, что все, вышедшее из рук творца, совершенно, Мильтон тем самым приходит к реабилитации плоти и чувственной природы человека. Однако чувства, по его мнению, должны быть безусловно подчинены разуму: господство страстей - источник всяческого зла в мире.

Вторая книга трактата «О христианском учении» посвящена этическим проблемам. Характерно, что в построении своей этики Мильтон опирается не только на авторитет Библии, но и на философию античности, в чем лишний раз проявляется его приверженность идеям гуманизма. Главная задача нравственности для Мильтона состоит в обуздании дурных страстей и в воспитании добродетелей. Долг и счастье христианина он видит не в пассивном смирении, но в деятельном служении общественному благу.

Это сочинение Мильтона свидетельствует о мучительных колебаниях религиозно-философской мысли автора, противоречиво соединявшего стихийный материализм с элементами идеализма, приверженность пуританским убеждениям с верностью идеалам Ренессанса, истовую веру в библейскую мудрость и пытливый дух исследования, познания законов, управляющих Вселенной.

Проза Мильтона занимает важное место в его творческом наследии. Она помогает глубже понять историческое своеобразие религиозно-политической борьбы его времени, уяснить важнейшие особенности его лучших поэтических творений. За двадцатилетний период, с 1640 по 1660 г., Мильтон, захваченный бурным потоком политических событий, создал лишь 16 сонетов и переложил на стихи несколько псалмов. Но эти годы отнюдь не прошли даром для Мильтона-поэта: опыт публициста, участника исторической битвы эпохи, имел для него огромное значение и в своеобразной форме отразился в художественных произведениях третьего, заключительного периода его творчества.

Реставрация монархии в 1660 г. была воспринята Мильтоном как катастрофа. Для него наступили «злые дни»: многие из его соратников были казнены, другие томились в тюрьмах; он сам подвергся преследованиям, большому штрафу; самые дерзкие из его памфлетов были преданы огню. Однако дух Мильтона не был сломлен. Гонимый, слепой, он создает в последние четырнадцать лет жизни произведения, в веках прославившие его имя: поэмы «Потерянный рай» (1667), «Возвращенный рай» (1671) и трагедию «Самсон-борец» (1671).

Все написанное Мильтоном за полвека, при несомненном мастерстве, меркнет рядом с его шедевром - поэмой «Потерянный рай». Еще в студенческие годы поэт задумал создать эпическое произведение, которое прославило бы Англию и ее литературу. Первоначально он предполагал воспеть в эпосе легендарного короля Артура. Однако в пору ожесточенной борьбы против монархии замысел «Артуриады» стал для него неприемлемым.

Сюжет «Потерянного рая», как и двух позднейших произведений - «Возвращенного рая» и «Самсона-борца», автор почерпнул из Библии. Само обращение Мильтона к источнику, из которого английский народ заимствовал «язык, страсти и иллюзии» для своей буржуазной революции, было исполнено глубокого смысла: в обстановке победившей реакции поэт как бы заявлял о том, что дух революции не умер, что ее идеалы живы и неистребимы.

Ветхозаветный миф о грехопадении первых людей, положенный в основу «Потерянного рая», привлекал писателей и до Мильтона. Этот же миф использовали в своих сочинениях французский поэт-протестант Дю Бартас, голландский автор Гуго Греций, знаменитый голландский писатель Йост ван ден Вондел. Все они в той или иной мере повлияли на английского поэта.

Но скольким бы ни был обязан Мильтон своим предшественникам, его величественная эпическая поэма представляла собой явление бесспорно оригинальное: она была порождением иной эпохи, иных исторических условий; иными были и задачи, художественные, нравственные, социальные, которые ставил перед собой поэт, иным был его талант. «Потерянный рай» подводил итоги многолетним раздумьям автора о религии и философии, о судьбах родины и человечества, о путях его политического и духовного совершенствования.

Поражает прежде всего космическая грандиозность поэмы Мильтона. Драматические события «Потерянного рая» разыгрываются на фоне необозримых просторов Вселенной. Его тема - священная история, а герои - Бог, Дьявол, Мессия, Адам и Ева. Весь мир и человеческая история предстают в эпосе как арена многовековой борьбы между Добром и Злом, как ристалище божественного и сатанинского начал. Мильтон рисует в поэме впечатляющие сцены битв небесных легионов и воспевает победу Бога над Дьяволом, повествует о грехопадении Адама и Евы и временном торжестве Сатаны, пророчествует о грядущем спасении людей и трудном, но неуклонном их пути к совершенствованию. Так, воспользовавшись «языком, страстями и иллюзиями, заимствованными из Ветхого завета», он приходит к оптимистическому выводу о неизбежном торжестве Добра в мире, выводу, особенно актуальному в «злые дни» Реставрации.

Замысел Мильтона формально соответствовал библейской легенде, согласно которой тщетная тяжба Сатаны с Богом должна завершиться полным поражением Сатаны.

Исполнителем благих предначертаний Владыки Мира выступает, в изображении Мильтона, Бог-сын. Герой предстает в поэме в самых различных ипостасях: он - разгневанный Мессия, низвергающий мятежных ангелов в Ад, он - творец прекрасного мира, он - заступник Человека перед Богом-отцом, и, наконец, он - Богочеловек, сын Бога и Человека, царь вселенной. Каждое из деяний Бога-сына должно выявить какую-то новую грань его облика. В нем воплощены определенные моральные принципы, которые были дороги поэту: покорность воле Бога-отца, беспощадность к врагам, милосердие к заблудшим, готовность к самопожертвованию. Откровенная дидактическая направленность образа, его схематизм и декларативный характер заметно снижают его художественные достоинства.

Сатана - тоже сын Бога, но сын, избравший путь зла, восставший против воли отца и потому отверженный. Духовную гибель некогда прекрасного Люцифера-Сатаны Мильтон традиционно объясняет его непомерной гордыней. Гордость трактуется поэтом как неоправданное стремление личности нарушить границы, установленные ей природой, подняться выше отведенного ей места в великой цепи бытия. Гордыня ослепляет, подчиняет себе разум, и тогда освободившиеся от оков низменные страсти порабощают личность, навсегда лишая ее свободы и покоя. Сатане суждено носить в душе вечный ад.

Неутолимая жажда власти и сострадание к павшим по его вине ангелам, ненависть к Богу, жажда мести и приступы раскаяния, зависть к людям и жалость к ним терзают измученную душу мятежного Дьявола. Ад - всюду. «Ад - я сам», - исповедуется Сатана. По Мильтону, ослепленный гордыней могучий разум Сатаны обречен вечно служить пороку и разрушению. Разум Бога создает Мир и Человека, разум Сатаны воздвигает Пандемониум, изобретает артиллерию, подсказывает ему, как соблазнить первых людей.

Совершенно очевидно, что в «Потерянном рае» Мильтон в соответствии с религиозными идеалами предполагал воспеть покорность благому и милосердному Богу и осудить Сатану. Однако вот уже на протяжении двухсот с лишним лет критики обнаруживают в поэме элементы, явно мешающие ей быть выражением ортодоксальной религиозной точки зрения. «Поэма Мильтона, - писал Шелли в „Защите поэзии“, - содержит философское опровержение тех самых догматов, которым она… должна была служить главной опорой. Ничто не может сравниться по мощи и великолепию с образом Сатаны в „Потерянном рае“… Мильтон настолько искажает общепринятые верования (если это можно назвать искажением), что не приписывает своему Богу никакого нравственного превосходства над Сатаной».

Действительно, образ Дьявола в эпосе Мильтона, вопреки библейской его трактовке, выглядит столь величественным и привлекательным, что рядом с ним теряются и тускнеют все остальные персонажи поэмы. Титаническая страстность натуры Сатаны, его гордый и непокорный дух, свободолюбие и твердая воля, мужество и стоицизм почти неизменно вызывали восхищение читателей и критиков. С другой стороны, Бог, призванный стать воплощением Разума и Добра, предстает в поэме коварным и мстительным монархом, который, по словам Сатаны, «один царит, как деспот, в небесах».

Свидетель и участник грандиозного социального переворота, Мильтон, создавая эпическую поэму, вдохновлялся атмосферой гражданской войны, являвшейся, по его мнению, отражением вселенской коллизии Добра и Зла. Рисуя сцены яростной схватки сил Неба и Ада, поэт пользовался красками, которые поставляла для его палитры эпоха революционной ломки, и вольно или невольно наполнял поэму ее героическим духом. Это настолько преобразило его первоначальный замысел, настолько подорвало само его основание, что все здание добросовестных религиозных абстракций автора угрожающе накренилось. «Поэзия Мильтона, - писал Белинский, - явно произведение его эпохи: сам того не подозревая, он в лице своего гордого и мрачного сатаны написал апофеозу восстания против авторитета, хотя и думал сделать совершенно другое» .

Работая над эпосом в годы реакции, Мильтон считал необходимым изобразить погубившее революцию Зло во всем его царственном великолепии и опасной привлекательности: карикатурное изображение Злого Духа в виде отталкивающего и слабого существа, искажая истину, могло, по мнению поэта, нанести ущерб добродетели читателя.

По замыслу Мильтона, Сатана, отважившийся выступить против всемогущего Бога, не мог не быть титанической фигурой. Желая нарисовать яркий и убедительный портрет Сатаны, поэт опирался на традицию изображения трагических героев - «злодеев с могучей душой», - характерную для драматургов-елизаве-тинцев, Марло и особенно Шекспира. Как и гуманисты Возрождения, Мильтон полагал, что Добро и Зло настолько тесно переплетены между собой, что их порой трудно отличить друг от друга. Это также повлияло на характеристику Архиврага, величие которого так коварно заслоняет воплощенное в нем Зло.

Было бы неверно, разумеется, видеть в «Потерянном рае» иносказательную историю английской буржуазной революции, проводить прямые параллели между восстанием падших ангелов в поэме Мильтона и «великим мятежом» пуритан. В согласии с христианскими идеалами, Мильтон задумал поэму как оправдание путей божиих, но буква библейского учения вызывала у него, как и у лучших представителей его класса, известные сомнения; они-то и привели к тому, что восставший против Бога Сатана, хотя и осуждается автором, но не лишен его сочувствия и вбирает в себя черты отважного протестанта против миропорядка. «Потерянный рай» - творение великого мятежного духа. В нем не мог не выразиться человек, всю жизнь отдавший борьбе с деспотизмом.

Не подлежит сомнению, что поэту-революционеру, в годы Реставрации познавшему горечь поражения, психологически легче было «вжиться» в роль поверженного ангела, нежели в образ победоносного Бога. Рисуя облик проигравшего сражение, но не покоренного Духа, автор наделял его подчас чертами - и притом лучшими - своей собственной натуры. Не потому ли так проникновенно звучит в поэме обращенная к соратникам речь Сатаны, что мысли и чувства героя были хорошо знакомы его создателю?

…Мы безуспешно

Его престол пытались пошатнуть

И проиграли бой. Что из того?

Не все погибло: сохранен запал

Неукротимой воли, наряду

С безмерной ненавистью, жаждой мстить

И мужеством - не уступать вовек.

Присутствие мятежного, непокорного деспотизму начала в миросозерцании Мильтона, гуманистические традиции в его творчестве, окрашенные политическим опытом его переломной эпохи, позволили ему вместо увековеченной библейским преданием условной фигуры создать в лице Сатаны яркую и живую индивидуальность, в которой вместе с тем безошибочно угадывались типичные черты современников поэта. Воинствующий индивидуализм мильтоновского героя имел своей оборотной стороной нечто бесспорно благотворное: нежелание слепо подчиняться авторитету, кипучую энергию, вечный поиск и неудовлетворенность.

Новое, необычное звучание приобрела под пером художника и другая часть ветхозаветной легенды, посвященная первым людям. Миф об Адаме и Еве служит Мильтону отправной точкой для философско-поэтических раздумий о смысле жизни, природе человека, его стремлении к знанию, его месте под солнцем.

Человек изображается в «Потерянном рае» как существо, стоящее в центре мироздания: на «лестнице Природы’» он занимает среднее положение между чувственным, животным миром и миром ангелов. Он - высшее из земных существ, наместник Бога на земле, он смыкает воедино низшую и высшую сферы бытия. Перед Адамом и Евой открывается светлый путь духовного возвышения, за их спиной разверзается мрачная бездна, грозящая поглотить их, если они изменят Богу. Древо познания добра и зла, растущее в сердце Эдема, есть символ предоставленной первым людям свободы выбора. Его назначение - испытать веру людей в Творца.

Органически включенный в общий нерушимый порядок, Человек становится точкой преломления противоборствующих влияний, излучаемых могущественными космическими силами. Поэт помещает своих героев - как в пространственном, так и в жизненно-этическом отношении - в самом центре Вселенной, на полпути между Эмпиреем и Адом. По Мильтону, люди сами ответственны за свою судьбу: наделенные разумом и свободной волей, они должны каждый миг своей жизни выбирать между Богом и Сатаной, добром и злом, созиданием и разрушением, духовным величием и нравственной низостью.

По мысли поэта, Человек изначально прекрасен. Он сотворен всеблагим и премудрым божеством, в нем нет и не может быть изъянов. Адам - воплощение силы, мужества и глубокомыслия, Ева - женского совершенства и обаяния. Любовь Адама и Евы - идеальное сочетание духовной близости и физического влечения. Жизнь первых людей в земном Раю проста, изобильна и прекрасна. Щедрая природа в избытке одаряет их всем необходимым. Лишь нарушив заповедь божью, вкусив запретный плод, Адам и Ева лишаются бессмертия и блаженства, дарованных им при сотворении, и обрекают род человеческий на тяжкие испытания.

Нетрудно заметить, что образы первых людей задуманы Мильтоном как воплощение религиозного и гуманистического идеала, т. е. как идеальные образы людей, поскольку они предстают в качестве покорных Богу обитателей рая. Однако в конечном итоге они оказываются в изображении поэта более человечными, более близкими к гуманистической норме именно после грехопадения и изгнания из райской обители.

Безмятежная картина бытия первых людей в раю выразительно противопоставлена в поэме картине бурного, смятенного, драматически потрясенного мира. Адаму и Еве в роли безгрешных обитателей Эдема неведомы противоречия, вражда, душевные терзания. Они не знают бремени непосильного труда и смерти. Но их блаженство зиждется на покорности воле божьей, предполагает отказ от соблазнов познания и неразрывно связано с ограниченностью райской идиллии. Идиллический мир рушится, как только в него вторгается Сатана.

В искусительных речах Сатаны и в сомнениях Евы относительно греховности познания слышны отзвуки сомнений самого автора:

Что запретил он? Знанье! Запретил

Благое! Запретил нам обрести

Премудрость…

…В чем же смысл

Свободы нашей?

Мильтон, мыслитель-гуманист, был убежден в пользе знания и не смог примирить библейскую легенду со своим отношением к знанию: для него оно - не грех, а благо, хотя за него и приходится иногда платить дорогой ценой.

Примечательны в поэме мотивы неповиновения первых людей деснице божьей: вкусить запретный плод побуждает Еву неуемная жажда знания. Адам же совершает роковой шаг из сострадания и любви к Еве, хотя и сознает, что своим поступком ставит «человеческое» выше «божеского». Не менее самоотверженно Ева после грехопадения Адама предлагает целиком принять на себя грозящую им двоим кару. Первые люди подлинно велики в ту минуту, когда в преддверии трагических перемен, их ожидающих, в гордом одиночестве противостоят всем силам Неба и Ада. С сочувствием рисуя сцену грехопадения, Мильтон вплотную подходит к оправданию поступка своих героев, не согласующемуся с церковной концепцией.

Адама не страшат те испытания, которые ожидают его в новой, неведомой жизни. Его образ несомненно героичен. Но в отличие от эпических поэтов прошлого, изображавших героев-воителей, Мильтон выводит на страницах своей поэмы героя, видящего смысл жизни в труде. Труд, лишения и испытания должны, по мысли поэта, искупить «первородный грех» человека.

Перед изгнанием первых людей из райской обители архангел Михаил по велению Бога показывает Адаму будущее человечества. Перед потрясенным героем разворачиваются картины человеческой истории - нужды, бедствий, войн, катастроф. Однако, как поясняет Адаму Михаил, искупительная жертва Христа откроет людям путь к спасению, путь к духовному совершенству. Человек способен в конце концов стать даже лучше, чем был до грехопадения.

Устами Адама, невольного зрителя грозного «фильма веков» (В. Я. Брюсов), Мильтон осуждает растлевающие человеческую душу социальные бедствия: войны, деспотизм, феодальное неравенство. Хотя поэт, описывая пророческие видения героя, формально остается в рамках библейских легенд, он, по существу, развивает в последних книгах поэмы свою концепцию исторического процесса - процесса стихийного, исполненного трагизма и внутренних противоречий, но неуклонно пробивающего себе путь вперед.

Мильтон облекает свою философию в религиозную форму, но это не должно заслонить от нас новизну и историко-литературное значение его концепций: поэт был ближайшим предшественником просветителей и в прославлении труда как главного назначения человеческого бытия, и в защите прав разума и стремления к знанию, и в утверждении идей свободы и гуманности. Для многих поколений читателей «Потерянный рай» стал философско-поэтическим обобщением драматического опыта человека, в муках обретающего свое подлинное естество и идущего, среди бедствий и катастроф, к духовному просветлению, к заветным идеалам свободы и справедливости.

Поэма Мильтона была крупнейшей и едва ли не самой талантливой из многочисленных попыток писателей XVI–XVII вв. возродить эпос в его классической форме. Высшим образцом служили Мильтону эпические поэты античности - Гомер и Вергилий. Следуя им, автор стремился нарисовать в «Потерянном рае» универсальную картину бытия: битвы, решающие судьбы народов, возвышенные лики небожителей и человеческие лица, а также различные бытовые подробности. Поэт скрупулезно воспроизводит композицию античных образцов, широко использует характерные для эпоса приемы гиперболизации, постоянные эпитеты, развернутые сравнения.

Грандиозности сюжета соответствует возвышенный строй поэтической речи. Поэма написана белым стихом, который звучит то певуче и плавно, то энергично и страстно, то сурово и мрачно. Мильтон придает своей речи торжественные интонации певца-рапсода и в то же время пафос библейского пророка.

«Потерянный рай» создавался в эпоху, отделенную многими столетиями от «детства человеческого общества», вместе с которым безвозвратно отошли в прошлое и непосредственность мироощущения, свойственная творцам старинного эпоса, их искренняя, нерассуждающая вера в потустороннее. Задумав воспеть в форме героического эпоса события ветхозаветного предания, Мильтон заведомо обрекал себя на непреодолимые трудности. «Подобная поэма, - по словам Белинского, - могла бы быть написана только евреем библейских времен, а не пуританином кромвелевской эпохи, когда в верование вошел уже свободный мыслительный (и притом еще чисто рассудочный) элемент» . Этот «рассудочный элемент» обусловил искусственность религиозной по замыслу эпопеи Мильтона.

Нельзя забывать, однако, что тот же «свободный мыслительный элемент» придал произведению Мильтона философскую глубину и размах, не доступные эпосу древности. Нельзя забывать, что, создавая «Потерянный рай», поэт вдохновлялся не только литературными образцами, но и героической атмосферой своего переломного времени - времени, когда было повергнуто в прах сооружавшееся веками здание феодальной монархии.

В отличие от своих учителей, Гомера и Вергилия, поэт хотел создать произведение, не ограниченное конкретно-исторической тематикой, но имеющее вселенские, общечеловеческие масштабы. В этом отношении замысел Мильтона был созвучен замыслу другого его предшественника - великого Данте, как и он, творившего на рубеже двух эпох, как и он, посвятившего жизнь борьбе и поэзии. Подобно автору «Божественной комедии», поэт стремился придать своему произведению характер всеобъемлющего, пригодного для всех времен символического изображения того, что было, есть и будет.

Черты так называемого «литературного» эпоса и проблески философской поэмы сочетаются в «Потерянном рае» с элементами драмы и лирики. Драматичен самый сюжет поэмы, драматичен характер ее многочисленных диалогов и монологов. Обращает на себя внимание и лиризм, проявляющийся во вступлениях к составляющим поэму книгам: в них вырисовывается личность самого поэта, слепого и гонимого, но и в «злые дни» сохранившего непреклонность души. Хотя преобладающим в «Потерянном рае» является эпическое начало, оно выступает в сложном соотношении с драматическим и лирическим; таким образом, поэма Мильтона в жанровом отношении представляет собой сложное и многоплановое явление.

Не менее сложен и своеобразен лежащий в основе поэмы творческий метод. Его многосторонность отражает многообразие художественно-эстетических направлений в английской литературе XVII столетия. Тяготение автора к рационалистической регламентации поэтической формы, стремление к гармонии и упорядоченности, устойчивая ориентация на античное наследие безошибочно свидетельствуют о классицистских симпатиях Мильтона. С другой стороны, пристрастие автора к изображению драматических коллизий, к динамике, обилие в поэме контрастов и диссонансов, антиномичность ее образной структуры, эмоциональная экспрессивность и аллегоричность сближают «Потерянный рай» с литературой барокко.

В поэме сочетаются, таким образом, барочные и классицистские тенденции Именно синтез их, а не одна из этих доминировавших в XVII в. художественных систем, был наиболее адекватен творческим запросам и умонастроениям Мильтона в тяжелые для него годы, предшествовавшие и современные написанию поэмы. Синтезирующий литературный метод поэта, сформировавшийся в период революционной ломки, наиболее полно отвечал духу породившей его эпохи. Космический размах «Потерянного рая», его монументальность и философичность, гражданственность и героический дух, трагический пафос и оптимизм, динамика и строгость формы, богатство и яркость красок свидетельствуют о действенности творческих принципов автора.

Второе крупное творение Мильтона - поэма «Возвращенный рай» (1671) - соприкасается в какой-то степени с тематикой предшествующей поэмы, но невыгодно отличается от нее своей абстрактностью и религиозно-моралистическими интонациями. Здесь почти отсутствует та титаническая героика, которая одухотворяет «Потерянный рай». В основу поэмы положена евангельская легенда об искушении Христа Сатаной, согласно которой поединок между героями завершается полным поражением Сатаны: Христос без колебаний отвергает почести, власть и богатство, которые сулит ему коварный искуситель.

Сатана в новой поэме Мильтона лишь отдаленно напоминает гордого бунтаря из «Потерянного рая», его образ лишается былой притягательности. Интерес сосредоточен на личности Христа; в его облике воплощены представления автора об идеальном человеке-гражданине, который, несмотря на одиночество и всеобщее непонимание, находит в себе силы противостоять царящему в мире злу и ни на шаг не отступает от своих принципов. В этом смысле история искушений Христа - параллель к положению самого Мильтона и его соратников, в годы реакции сохранивших верность республиканским идеалам.

«Возвращенный рай» недвусмысленно говорит о разочаровании Мильтона не в революции, но в людях, которые, по его мнению, предали революцию, легко примирившись с реставрацией Стюартов. «Племена, томящиеся в оковах, - с горечью заключает он, - тому подверглись добровольно». После крушения республики поэт приходит к выводу, что путь к свободе пролегает через длительное духовное совершенствование, и ставит своей целью

Сердца людей словами покорять

И вразумлять заблудшие их души,

Которые не знают, что творят.

(Пер. О. Чюминой )

Утверждая необходимость кропотливой просветительной деятельности для подготовки людей к новым, разумным формам жизни, Мильтон отнюдь не отрекается от тираноборческих идей. Замечательным тому подтверждением служит трагедия «Самсон-борец» (1671) - последнее создание поэта, с исключительной силой страсти выразившее вольнолюбивый дух Мильтона-борца, его ненависть к деспотизму.

Трагедия о Самсоне в известной мере автобиографична: как и Мильтон, его герой, слепой, одинокий в стане врагов, потерпев поражение, не утрачивает мужества. Он борется до конца и, умирая, мстит своим угнетателям. Наряду с личными мотивами, в образе могучего Самсона, поднимающегося, «чтоб укротить властителей земли», воплотились те надежды, которые Мильтон издавна возлагал на английский народ. Образ народа-богатыря, пробуждающегося от векового сна, и прежде возникал в его памфлетах. Теперь, после поражения революции, поэт вновь обращается к библейской символике, дабы во всеуслышанье заявить о том, что дух революции не умер.

Проникнутая тираноборческим пафосом трагедия Мильтона являла образец высоко гражданственного искусства и противостояла потоку драматических произведений эпохи Реставрации, имевших подчеркнуто развлекательный характер. Большой интерес представляют сформулированные в кратком предисловии к «Самсону-борцу» взгляды Мильтона на драматургическое искусство. В своем понимании трагедии автор опирается на Аристотеля. Провозглашая трагический жанр «наиболее серьезным, нравственным и полезным из всех прочих жанров», Мильтон первым из английских писателей выдвигает в качестве образца греческую трагедию и называет своими учителями Эсхила, Софокла и Еврипида. Ссылаясь на них, автор вводит в трагедию хор, комментирующий происходящее, и строго соблюдает единства времени, места и действия, хотя, отдавая дань пуританизму, и не предназначает свою драму для сценического воплощения.

Творческий путь Мильтона - от «Потерянного рая» к «Возвращенному раю» и затем к «Самсону-борцу» - характеризуется постепенным отходом автора от принципов барочного искусства. По мере того как поэту удается преодолеть душевный кризис, пережитый им в годы крушения республики, его сочинения становятся менее противоречивыми и вместе с тем утрачивают общечеловеческие масштабы, эпический размах и взволнованность, свойственные его шедевру. И все же, уступая «Потерянному раю», последние произведения Мильтона остаются значительными явлениями в литературной жизни Англии. Прославляя духовную стойкость Христа, а также ратоборчество Самсона, ценою собственной жизни избавляющего народ от ига филистимлян, поэт, как и прежде, призывает к подвигу во имя истины и свободы.

В двух последних произведениях Мильтона барочные тенденции под натиском классицистских ограничений отступают на задний план. Строгое соблюдение классических канонов в «Возвращенном рае» и особенно в «Самсоне-борце» позволяет говорить о преобладании в этих произведениях тенденций «гражданственного» классицизма в его специфической национальной английской форме.

Мильтон оказал поистине непреходящее влияние на развитие английской литературы. Писатели-классицисты (Аддисон, Поуп и др.) особенно ценили в его поэзии сочетание сурового дидактизма с изяществом поэтической формы. В «Потерянном рае» они видели образец для подражания, почти столь же совершенный, как и эпическая поэзия древности. Подражали Мильтону и поэты-сентименталисты.

Однако наиболее значительным было влияние Мильтона на литературу романтизма. Почти все романтики ощущали себя его духовными наследниками. Кольридж объявлял Мильтона романтиком. Вордсворт творчески усваивал его художественные принципы. Китс учился у него искусству быть поэтом-гражданином. Блейку, Байрону и Шелли был особенно близок иконоборческий дух поэзии Мильтона. Родственные связи между байроновским Люцифером («Каин») и мильтоновским Сатаной вполне очевидны. Мрачное величие мистерии «Небо и земля» было бы невозможно без мильтоновского эпоса. Пример Мильтона вдохновил Шелли на создание лирической драмы «Прометей освобожденный».

Влияние Мильтона распространилось и на литературу других стран. Во Франции его влияние испытали Виньи и Ламартин, в Германии - автор «Мессиады» Клопшток.

Велико значение Мильтона для русской литературы. Нравственная высота поэта, его ненависть к тирании, преклонение перед героикой освободительной борьбы нашли среди русских литераторов горячее сочувствие. Поэма «Потерянный рай» пользовалась неизменной популярностью в демократических кругах русского общества. Радищев называл имя Мильтона рядом с именами «Омира (Гомера) и Шакеспера». Пушкин неоднократно с восхищением отзывался о Мильтоне в своих статьях и заметках.