Майор фоссет исследователь. Поиск пропавшей в амазонии экспедиции полковника фоссета

“С той минуты всецело поручаем себя богам!” — так обрывается последнее, датированное 20 мая 1925 года, письмо Перси Гаррисона Фосетта, отправленное в цивилизованный мир. Он и его спутники навсегда растворились в амазонской сельве, которую красноречиво называли “зеленым адом”. Имя полковника хорошо знакомо тем, кто верит в таинственное и мечтает о встрече с неизведанным… Многие пытались найти хотя бы следы потерянной экспедиции полковника Фоссета, но все было тщетно…

Опытного топографа-путешественника, 19 лет проработавше­го в Южной Америке, манили за­терянные города, центры погре­бенных цивилизаций, поглощен­ные джунглями. Здесь реки кишат пираньями, электрическими угря­ми, подстерегают добычу кайма­ны и анаконды, а на суше полно ядовитых пауков и змей. Досажда­ли и дикие племена…

В одной из экспедиций 1911 года полковник наткнулся на племя индейцев, находившихся на весьма низком уровне развития. Тем не менее Фосетт нашел кон­такт с ними. Люди племени макоуби не советовали идти путеше­ственникам на север. По слухам, там жили еще более примитивные существа — каннибалы. «Попадете прямо в котел!” — пользуясь мими­кой и жестами, предупреждали белых новые друзья. Но те не по­слушались совета и наткнулись на “людей самого примитивного вида” — высоких, волосатых, со­вершенно голых, с очень длин­ными руками и скошенными к за­тылку лбами над выдающимися надбровными дугами. Громадные обезьяноподобные существа име­ли такой вид, словно они едва поднялись над уровнем животных. Одно из них приблизилось к пол­ковнику, откликнувшись на его свист. Животные оказались воин­ственно настроенными, но выст­рел в землю под ноги охладил их пыл.

В амазонской сельве бродят слухи о человекообразных суще­ствах , схожих с гималайским йети — снежным человеком. Но фор­мальная наука подняла на смех и сообщения Фосетта, и других ис­следователей, хотя этот обезья­ночеловек едва не превратился в музейный экспонат.

В джунглях близ границ Колум­бии и Венесуэлы швейцарский геолог Франсуа де Луа и его кол­леги в 1917 году увидели целую группу обезьянолюдей, которые пытались атаковать пришельцев, швыряя в них ветки. Вожак вел себя наиболее агрессивно, и все пули достались ему. Остальные убежали. Де Луа сфотографировал убитого самца и измерил его: дли­на составляла 1,57 метра. Как уве­рял геолог впоследствии, хвоста у него не было, во рту 32 зуба, как у человека и человекообраз­ных обезьян. С обезьяночеловека сняли шкуру, отпрепарировали череп. Но увы! В жарком климате тропиков шкура испортилась, а повар экспедиции хранил в чере­пе соль. Под ее действием череп распался. Тем временем ученые с пристрастием изучали фотогра­фию. Они обратили внимание и на длинную хватательную ступню, и на соотношение верхних и ниж­них конечностей. Словом, заключили эксперты, это не человеко­образный примат или обезьяноче­ловек , а всего лишь паукообраз­ная обезьяна-коата, правда, очень крупная.

Тем не менее ученые до сих пор скрещивают копья по поводу старой фотографии Франсуа де Луа. Скептики недоверчиво хмы­кают: то череп распался, то шкура испортилась… Но оптимисты ве­рят в существование, как они го­ворят, “реликтовых гоминоидов”, то есть ископаемых обезьянолю­дей, доживших до эры человека.

Одним из мест, где неодно­кратно наблюдали этих существ, был Кавказ. Показания дал подпол­ковник — невропатолог медицинс­кой службы Вазген Сергеевич Ка­рапетян спустя лишь 17 лет. В ок­тябре-декабре 1941 года предста­вители дагестанских властей по­просили его осмотреть пойманно­го в горах и доставленного в рай­центр человека, чтобы решить, не является ли этот незнакомец замаскированным диверсантом.

Военврач увидел человека мужс­кого пола, голого и босого, об­росшего коричневой шерстью. Шерсть напоминала медвежью. Ростом выше среднего, порядка 180 сантиметров, могучая грудная клетка, на руках очень толстые крепкие пальцы необычно боль­шого размера, взгляд — ничего не говорящий, тусклый, чисто живот­ный. Он реагировал мычанием на слова, не беря предложенной че­ловеческой пищи.

Военврач дал заключение, что это не маскирующийся человек, но “какой-то дикий”. Скептики недоверчивы… Ки­нодокумент, полученный в Се­верной Калифорнии? Чепуха! Оп­росные сведения? Бредни мало­образованных, мягко говоря, людей. Но среди них — английский топограф, швейцарский гео­лог, подполковник Советской Армии… Дал сведения в свое вре­мя и охотинспектор В.К. Леонть­ев, прекрасно знающий приро­ду и животный мир Дагестана. Его необыкновенная встреча с таин­ственным существом позволяет судить о полном сходстве с пой­манным СМЕРШем гоминоидом . Дагестанцы называют его каптаром.

В августе 1957 года, путеше­ствуя в одиночку, охотинспектор обнаружил в горах странные сле­ды. По своей форме они несколь­ко напоминали след медведя, но были и весьма существенные от­личия. Зверь шел только на нос­ках, а не опускался на всю ступ­ню, и по внутренней стороне сле­да можно было судить о наличии обособленного пальца или круп­ного когтя. Следы, однако, были так сильно деформированы в ре­зультате подтаивания снега, что многие детали совершенно не различались.

Леонтьеву довелось услышать и странный крик, не похожий на рев, рычание или звериный вой. Не мог так кричать и человек. Охотинспектор рассказывал: “Сидя у костра и оглядывая угрю­мые холодные утесы, я вдруг за­метил, что по снежному полю южного склона котловины продви­гается какое-то существо. Одного взгляда было достаточно, чтобы признать в нем каптара. Внешность его полностью соответствовала тем описаниям общего облика капта­ра, которые были получены от местных жителей. Каптар шел на ногах, не касаясь руками земли. Плечи были непропорционально широки. Все тело покрыто густы­ми волосами темно-бурого цвета. Ростом каптар был выше 2 метров. Я решил ранить каптара. С ране­ным каптаром я мог попытаться справиться”.

Итак, тогда все мог решить один удачный выстрел. Охотинс­пектор прицелился в ноги каптару и выстрелил из охотничьего ру­жья, но не причинил никакого вреда странному существу. Оно убежало и скрылось среди нагро­можденных глыб. Охотинспектору удалось лишь зарисовать и заме­рить следы, оставленные на по­верхности снежного поля. Он хо­рошо рассмотрел внешность кап­тара, которую потом подробно описал: непропорционально ши­рокие плечи, чрезмерно длинные руки, все тело покрыто волосами темно-бурого цвета. Лицо, как и все тело, покрыто волосами. Об­щий его облик — человекообраз­ный. В.К. Леонтьев подробно описал следы гоминоида . По его мнению, след имеет очень странную фор­му, наибольшая ширина ступни — 15 сантиметров, а длина — 20, Вне­шние концы его пальцев сильно вдавлены в снег, что создает впе­чатление существования на них каких-то крупных выпуклостей. Другое объяснение состоит в том, что каптар шел на подогнутых паль­цах, как бы цепляясь ими за снеж­ный покров. Все четыре пальца ступни не примыкали друг к дру­гу, как у людей, а, наоборот, были сильно раздвинуты. След каптара казался отпечатком не всей ступни, а только части ноги. В этом ничего странного охотинспектор не увидел. “Я осмотрел свои следы на крутом склоне снежного поля, — рассказал он, — и убедился, что, поднимаясь по этому склону, сту­пал не на всю ступню, а только на пальцы. Естественно, что точно так же шел и каптар”.

Отпечатки не имели сходства со следами известных инспектору животных. Крик каптара состоит из многократного повторения разных низких и высоких звуков, несколь­ко напоминающих звучание гро­мадной металлической струны. В крике каптара охотинспектору по­чудились какие-то тревожные и скорбные ноты.
При чтении показаний Леонть­ева заметно, что охотинспектор подвергался пристрастному “до­просу”, повторяясь в своих пока­заниях.

Каптар — снежный человек Глав­ного Кавказского хребта — несом­ненно, существует реально, счи­тал инспектор. Полноценное ре­шение проблемы снежного чело­века, по его мнению, могло быть достигнуто только в результате организации специальных научных экспедиций. Численность каптарав Дагестане, как он думал, весь­ма незначительна. Вероятно, кап­тар вымирает. Леонтьев был наме­рен поставить вопрос об органи­зации государственных заповед­ников в границах тех районов, где обитает (или предполагается, что может обитать) снежный человек. Организация подобных заповед­ников обусловила бы возможность детального изучения особеннос­тей биологии и условий обитания снежного человека. Одновремен­но с этим был бы разрешен и воп­рос сохранения снежного челове­ка, то есть создание таких усло­вий обитания, которые бы устра­нили возможность его полного вымирания.

Научное значение проблемы снежного человека трудно преуве­личить. Поэтому сохранение снеж­ного человека является вполне актуальной задачей. Она может и должна быть решена путем орга­низации заповедников для произ­водства в их границах специальных научных работ. Сегодняшний Да­гестан — не самое хорошее место для изучения проблемы. Возмож­ность решения задачи стремится к нулю, как, похоже, и сама чис­ленность каптара, йети Главного Кавказского хребта.

А вот что сообщает пресса на­ших дней: “Пекин. В Китае начи­нается новый этап охоты на неуло­вимого косматого дикого челове­ка, которого китайцы между со­бой прозвали “Большая нога” за огромные следы, оставляемые им на земле. Власти Шэньнунцзя, расположенного в центральной китайской провинции Хубэй, объявили за поимку легендарно­го получеловека-получудовища 500 тысяч юаней”. Итак, касса открыта. Охота на снежного человека вновь начина­ется…

В 1925 году британский полковник Перси Фосетт отправился в джунгли Амазонки, чтобы попытаться отыскать столицу инков, легендарное Эльдорадо, которое он предпочитал называть «город Z». Экспедиция пропала, завершив тем самым эпоху героических первопроходцев-одиночек. В 2005 году нью-йоркский журналист Дэвид Гранн заинтересовался несгибаемым полковником и неожиданно для себя тоже отправился в Бразилию. Его книга — это и историческое расследование, и трагикоми че ские злоключения современного горожанина, оказавшегося в джунглях. Вскоре она выйдет в русском переводе в издательстве «КоЛибри».

Мы вернемся

В 1925 году, холодным январским днем, высокий элегантный джентльмен спешил по пристани городка Хобокен (штат Нью-Джерси) к пароходу «Вобан» — 511-футовому океанскому лайнеру, отправлявшемуся в Рио-де-Жанейро. Джентльмену было пятьдесят семь, ростом он был выше шести футов, его длинные жилистые руки бугрились мышцами. Хотя волосы у него редели, а в усах пробивалась седина, он был в отличной форме и мог прошагать несколько дней кряду почти без пищи и отдыха, а то и вовсе обходясь без них. Нос у него был кривой, точно у боксера, и во всем его облике чувствовалась какая-то свирепость — особенно в глазах, близко посаженных и глядящих на мир из-под кустистых бровей. У всех, даже у его родных, имелись разные мнения насчет того, какого цвета у него глаза: одни считали — голубого, другие — серого. Однако практически всех, кто с ним встречался, поражала пристальность его взгляда: некоторые говорили, что у него «глаза пророка». Его часто фотографировали в сапогах для верховой езды и ковбойской шляпе, с ружьем за плечом, но даже сейчас, когда он был в костюме и при галстуке, без обычной для него буйной бороды, собравшаяся на пирсе толпа легко его узнала. Это был полковник Перси Гаррисон Фосетт, и его имя было известно во всем мире.

Он был последним из великих первооткрывателей викторианской эпохи, отправлявшихся в царства, которых нет на карте, вооружившись, можно сказать, лишь мачете, компасом да почти религиозным рвением. Два десятка лет рассказы о его приключениях будоражили воображение людей: о том, как он без всяких контактов с внешним миром выжил в первозданных джунглях Южной Америки; о том, как его захватили в плен враждебно настроенные туземцы, многие из которых никогда прежде не видели белого человека; о том, как он сражался с пираньями, электрическими угрями, ягуарами, крокодилами, летучими мышами-вампирами и анакондами, одна из которых его едва не задушила; и о том, как он выходил из джунглей, принося карты областей, из которых до этого не возвращалась ни одна экспедиция. Его величали «амазонским Дэвидом Ливингстоном»; многие считали, что он наделен непревзойденной выносливостью и живучестью, а некоторые его коллеги заявляли даже, что он обладает иммунитетом к смерти. Один американский путешественник описывает его как «бесстрашного человека с несокрушимой волей, с безграничными внутренними ресурсами»; другой замечает, что он мог «обставить кого угодно по части походов и путешествий». Лондонский Geographical Journal, пользующийся непревзойденным авторитетом в своей области, отмечал в 1953 году, что «Фосетт знаменовал собой конец эпохи. Его можно назвать последним из первооткрывателей-одиночек. Дни самолетов, радио, организованных и щедро финансируемых современных экспедиций тогда еще не наступили. Он являет собой героический пример человека, вступившего в единоборство с лесом».

В 1916 году Королевское географическое общество (КГО) с благословения короля Георга V наградило его золотой медалью «за вклад в создание карт Южной Америки». И каждые несколько лет, когда он, отощавший и измученный, выныривал из своих джунглей, десятки ученых и разного рода знаменитостей до отказа набивались в зал Общества, чтобы послушать его доклад. Случалось, среди них был и сэр Артур Конан Дойл, который, как говорили, во многом основывался на опыте Фосетта, когда писал свой «Затерянный мир», вышедший в 1912 году. В этом романе путешественники «уходят в неведомое» где-то в Южной Америке и на укромном плато обнаруживают страну, где обитают динозавры, избегнувшие вымирания.

Спеша в тот январский день к сходням, Фосетт до странности напоминал одного из главных героев дойловской книги — лорда Джона Рокстона: «В нем было нечто и от Наполеона III, и от Дон Кихота, и от типично английского джентльмена... Голос у лорда Рокстона мягкий, манеры спокойные, но в глубине его мерцающих голубых глаз таится нечто, свидетельствующее о том, что обладатель этих глаз способен приходить в бешенство и принимать беспощадные решения, а его обычная сдержанность только подчеркивает, насколько опасен может быть этот человек в минуты гнева».

Ни одна из предыдущих экспедиций Фосетта не шла ни в какое сравнение с той, которую он намерен был предпринять ныне, и он едва скрывал нетерпение, вслед за другими пассажирами поднимаясь на борт парохода «Вобан». Это судно компании «Лэмпорт и Хольт», разрекламированное как «лучшее в мире», принадлежало к элитному «V-классу». Во время Первой мировой немцы потопили несколько океанских лайнеров компании, но этот уцелел и теперь по-прежнему демонстрировал миру свой черный, испещренный полосками морской соли корпус, изящные белые палубы и полосатую трубу, выпускающую в небеса клубы дыма. «Форды-Т» свозили пассажиров на пристань, где портовые грузчики помогали перевозить их багаж в корабельные трюмы. На многих пассажирах мужского пола были шелковые галстуки и котелки, тогда как женщины были одеты в меховые шубки и шляпы с перьями, словно они явились на светский прием. В каком-то смысле так оно и было: списки пассажиров роскошных океанских лайнеров регулярно публиковались в разделах светской хроники, и девушки тщательно изучали их в поисках подходящих холостяков.

Фосетт шагал вперед вместе со своим снаряжением. В его дорожных сундуках лежали пистолеты, консервы, сухое молоко, сигнальные ракеты и несколько мачете ручной работы. Кроме того, при нем был набор картографических инструментов: секстант и хронометр для определения широты и долготы, барометр-анероид для измерения атмосферного давления и глицериновый компас, помещающийся в кармане. Каждый предмет Фосетт выбирал на основании многолетнего опыта: даже одежда, которую он взял с собой, была сделана из легкого, прочного на разрыв габардина. Ему доводилось видеть, как путешественники гибли из-за самого, казалось бы, безобидного недосмотра — из-за порванной сетки, из-за слишком тесного сапога.

Фосетт отправлялся в Амазонию — дикий край размером примерно с континентальную часть Соединенных Штатов. Он стремился совершить то, что сам именовал «великим открытием нашего века»: отыскать затерянную цивилизацию. К тому времени почти весь мир уже был исследован, с него успели снять покров загадочного очарования, однако Амазония оставалась таинственной, словно темная сторона Луны. Сэр Джон Скотт Келти, бывший секретарь Королевского географического общества и один из всемирно известных географов того времени, как-то заметил: «Никто не знает, что там».

С тех пор как в 1542 году Франсиско де Орельяна во главе армии испанских конкистадоров спустился вниз по Амазонке, ни одно место на планете, пожалуй, так не воспламеняло человеческое воображение и так не манило людей к гибели. Гаспар де Карвахаль, доминиканский монах, спутник Орельяны, описывал женщин-воительниц, встреченных ими в джунглях и напоминавших амазонок из древнегреческих мифов. Полвека спустя сэр Уолтер Рэли рассказывал об индеанках с «глазами на плечах и ртами посреди грудей». Эту легенду Шекспир вплел в «Отелло»:

...О каннибалах, что едят друг друга,
Антропофагах, людях с головою,
Растущей ниже плеч.

Правда об этих краях — то, что змеи здесь длинные, точно деревья, а грызуны размером со свинью, — представлялась настолько невероятной, что никакие приукрашивания не казались чрезмерными. И больше всего зачаровывал людей образ Эльдорадо. Рэли утверждал, что в этом царстве, о котором конкистадоры слышали от индейцев, золото было в таком изобилии, что местные жители размалывали металл в порошок и вдували его «через полые трубки в нагие свои тела, пока не начинали те сиять с ног до головы».

Однако каждая экспедиция, пытавшаяся отыскать Эльдорадо, оканчивалась крахом. Карвахаль, чей отряд тоже искал это царство, писал в дневнике: «Положение наше было столь безнадежное, что мы принуждены были есть кожу одежд наших, ремни и подошвы, приготовленные с особыми травами, и оттого мы столь ослабели, что не могли более держаться на ногах». В ходе одной только этой экспедиции погибло около четырех тысяч человек — от голода и болезней, а также от рук индейцев, защищавших свою территорию с помощью отравленных стрел. Другие отряды, отправлявшиеся на поиски Эльдорадо, в конце концов впадали в людоедство. Многие первопроходцы сходили с ума. В 1561 году Лопе де Агирре учинил среди своих людей чудовищную бойню, крича во все горло: «Неужто Господь думает, что, раз идет дождь, я не стану... уничтожать мир?» Агирре даже заколол собственного ребенка, шепча: «Посвяти себя Господу, дочь моя, ибо я намерен убить тебя». Испания отправила войска для того, чтобы остановить его, однако Агирре успел отправить предостерегающее письмо: «Я клянусь, о Король, клянусь честным словом христианина, что даже если сюда явятся сто тысяч, ни один из них не уйдет отсюда живым. Ибо все свидетельства лгут: на этой реке нет ничего, кроме отчаяния». Спутники Агирре в конце концов взбунтовались и убили его; затем его тело четвертовали, и позже испанские власти выставляли на всеобщее обозрение голову того, кого они прозвали «гневом Божьим», помещенную в металлическую клетку. Однако в течение еще трех веков экспедиции продолжали вести поиски, пока, после обильной жатвы смертей и страданий, достойных пера Джозефа Конрада, большинство археологов не пришли к выводу, что Эльдорадо — не более чем миф.

Тем не менее Фосетт был уверен, что где-то в дебрях Амазонии скрывается легендарное королевство, а ведь он не был очередным «солдатом удачи» или сумасбродом. Человек науки, он долгие годы собирал доказательства своей правоты — проводил раскопки, изучал петроглифы, опрашивал местные племена. И после яростных баталий с бесчисленными скептиками Фосетт наконец добился финансовой поддержки от самых уважаемых научных организаций, в том числе от Королевского географического общества, Американского географического общества и Музея американских индейцев. Газеты наперебой заявляли, что скоро он потрясет мир своим открытием. Atlanta Constitution провозглашала: «Вероятно, это самое рискованное и, без сомнения, самое впечатляющее путешествие подобного рода, когда-либо предпринимавшееся уважаемым ученым при поддержке консервативных научных обществ».

Фосетт был убежден, что в бразильской части Амазонии до сих пор существует древняя высокоразвитая цивилизация, настолько старая и сложно устроенная, что она способна раз и навсегда переменить традиционные представления западного человека об американском континенте. Свой затерянный мир он окрестил «городом Z». «Центр этой области я назвал Z — это наша главная цель, располагающаяся в долине... имеющей в ширину примерно десять миль, и посреди нее — великолепный город, к которому ведет двускатная каменная дорога, — писал Фосетт ранее. — Дома там приземисты и лишены окон, а кроме того, там имеется святилище в форме пирамиды».

Репортеры, собравшиеся на пристани Хобокена, отделенной от Манхэттена рекой Гудзон, выкрикивали вопросы, надеясь разузнать местонахождение Z. После технологических ужасов Первой мировой, в эпоху расцвета урбанизации и индустриализации, лишь немногие события так захватывали внимание общества. Одна газета восклицала: «С тех пор как Понс де Леон пересекал неведомую Флориду в поисках Вод вечной юности... никто не задумывал путешествия, которое бы настолько потрясало воображение».

Фосетт благожелательно относился ко «всей этой шумихе», как он выразился в письме к другу, но он был весьма сдержан в своих ответах. Он знал, что его главный соперник, Александр Гамильтон Райс, американский врач и мультимиллионер, уже вступает в джунгли с небывало обильным снаряжением. Мысль о том, что доктор Райс может сам отыскать Z, ужасала Фосетта. Несколько лет назад Фосетт стал свидетелем того, как Роберт Фолкон Скотт, его коллега по Королевскому географическому обществу, отправился в путь, чтобы стать первым путешественником, который достигнет Южного полюса, — лишь для того, чтобы, добравшись до цели, узнать, незадолго до собственной гибели от обморожения, что его норвежский конкурент Рауль Амундсен опередил его на тридцать три дня. Незадолго до нынешнего путешествия Фосетт написал Королевскому географическому обществу: «Я не могу сообщить все, что знаю, или даже точно указать место, поскольку такие подробности имеют обыкновение просачиваться наружу, между тем для первопроходца не может быть ничего обиднее, как обнаружить, что венец его трудов перехватил кто-то другой».

Кроме того, он опасался, что если он разгласит детали маршрута, то позже другие попытаются найти Z или же спасти самого путешественника, а это может повлечь за собой бесчисленное множество смертей. Не так давно в этом регионе пропала экспедиция из тысячи четырехсот вооруженных людей. Агентство новостей по телеграфу извещало весь мир об «экспедиции Фосетта... цель которой — проникнуть в страну, откуда никто не возвращался». При этом Фосетт, намереваясь добраться до самых труднодоступных районов, не собирался, в отличие от своих предшественников, пользоваться лодкой, напротив, он планировал идти пешком, прорубаясь сквозь джунгли. Королевское географическое общество предупреждало, что Фосетт — «едва ли не единственный из ныне живущих географов, который мог бы успешно попытаться» осуществить такую экспедицию, и что «бессмысленно было бы кому-нибудь другому пытаться следовать его примеру». Перед тем как отплыть из Англии, Фосетт признался младшему сыну Брайану: «Если при всей моей опытности мы ничего не добьемся, едва ли другим посчастливится больше нас».

Фосетт выбрал себе лишь двух спутников: своего двадцатиоднолетнего сына Джека и Рэли Раймела, лучшего друга Джека. Хотя оба никогда не бывали в экспедициях, Фосетт считал, что для нынешнего путешествия они подходят идеально: выносливые, верные, а также, благодаря своей близкой дружбе, едва ли способные после мучительных месяцев, проведенных в отрыве от цивилизации, «донимать и раздражать друг друга» — или, как нередко случается в подобных экспедициях, поднимать мятеж. Джек, по описанию его брата Брайана, был «точной копией отца»: высокий, аскетичный, устрашающе крепкий. Ни он, ни его отец не курили и не пили. Брайан отмечает, что Джек «был крепким парнем шести футов трех дюймов ростом, весь кости да мышцы; все, что наиболее губительно действует на здоровье — алкоголь, табак и разгульная жизнь, — претило ему». Полковник Фосетт, следовавший строгому викторианскому кодексу, выразил это несколько иначе: «Он... совершенный девственник душой и телом».

Джек, с детства жаждавший сопровождать отца в какой-нибудь из его экспедиций, готовился к этому годами — поднимая тяжести, придерживаясь строгой диеты, изучая португальский, практикуясь в ориентировании по звездам. Однако он редко сталкивался в жизни с настоящей нуждой, и его лицо с лоснящейся кожей, топорщащимися усами и прилизанными каштановыми волосами ничем не напоминало суровые черты отца. В своем модном наряде он, скорее, напоминал кинозвезду, кем он и намеревался стать после своего триумфального возвращения.

Рэли, хоть был и пониже Джека, все же был примерно шести футов ростом и весьма мускулист. («Отличное телосложение», — сообщал Фосетт в послании, адресованном КГО.) Его отец был хирургом Королевского военно-морского флота и умер от рака в 1917 году, когда Рэли было пятнадцать. Темноволосый, с отчетливым треугольным мыском волос на лбу — «вдовьим выступом» — и усиками шулера с речного парохода, Рэли был по натуре шутник и проказник. «Он был прирожденный комик, — сообщает Брайан Фосетт, — полная противоположность серьезному Джеку». Ребята были почти неразлучны еще с тех пор, когда они вместе бродили по лесам и полям в тех краях, где они оба выросли — близ Ситона, в графстве Девоншир. Там они катались на велосипедах и палили в воздух. В письме к одному из доверенных лиц Фосетта Джек писал: «Теперь с нами на борту Рэли Раймел, а он такой же одержимый, как и я... Это мой единственный в жизни близкий друг. Мы познакомились, когда мне было семь, и с тех пор мы почти не расставались. Это человек самый честный и достойный во всех смыслах слова, и мы знаем друг друга как свои пять пальцев».

Когда возбужденные Джек и Рэли ступили на борт корабля, их встретили там десятки стюардов в накрахмаленной белой форме: они носились по коридорам с телеграммами и корзинами фруктов, присылаемых провожающими в дорогу. Один из стюардов, старательно избегая кормы, где ехали пассажиры третьего и четвертого классов, провел путешественников в каюты первого класса, расположенные в центре судна, подальше от грохота винтов. Условия здесь разительно отличались от тех, в которых Фосетт совершал свое первое плавание в Южную Америку, и от тех, в которых Чарлз Диккенс пересекал Атлантику в 1842 году: он описывает свою каюту как «в высшей степени неудобную, совершенно безрадостную и чрезвычайно нелепую коробку». (А столовая, отмечает Диккенс, напоминала «катафалк с окошками».) Теперь же все было приспособлено для того, чтобы удовлетворить потребности нового поколения туристов — «обычных путешественников», уничижительно замечает Фосетт, добавляя, что они обращают мало внимания на «те места, что сегодня требуют от вас известной выносливости и самоотверженности, а также телосложения, необходимого для того, чтобы противостоять опасностям». В каютах первого класса имелись кровати и водопровод; иллюминаторы давали доступ солнечному свету и свежему воздуху, а над головой вращались лопасти электрических вентиляторов. В судовых рекламных проспектах расхваливали установленную на «Вобане» «идеальную систему вентиляции, оснащенную всеми современными приспособлениями», которая поможет «забыть предвзятое мнение о том, что путешествие в тропики и через тропики обязательно связано с каким-то дискомфортом».

Фосетт, как и многие другие викторианские первопроходцы, был своего рода профессиональным дилетантом: будучи географом-самоучкой и археологом-самоучкой, он был еще и талантливым художником (его рисунки тушью выставлялись в Королевской академии искусств), и судостроителем (в свое время он запатентовал так называемую «ихтоидную кривую», благодаря которой скорость кораблей могла увеличиваться на целые узлы). Несмотря на свой интерес к морю, в письме к жене Нине (своему самому преданному стороннику и вдобавок публичному представителю в то время, когда он бывал в отлучке) он сообщает, что нашел пароход «Вобан» и само плавание «скучным»: единственное, чего ему хотелось, — оказаться в джунглях.

Между тем Джек и Рэли с энтузиазмом принялись исследовать роскошное убранство судна. За одним поворотом оказался салон со сводчатым потолком и мраморными колоннами. За другим — столовая, где столы были устланы белыми скатертями и официанты в строгих черных костюмах разносили баранину на ребрышках и разливали вино из графинов, а рядом играл оркестр. На корабле имелся даже гимнастический зал, где молодые люди могли потренироваться, готовясь к экспедиции.

Джек и Рэли уже не были двумя безвестными парнями: они являлись, если верить газетным хвалам, «отважными», «несгибаемыми англичанами», и каждый из них был вылитый сэр Ланселот. Они встречали солидных господ, которые приглашали их присесть к ним за столик, и женщин с длинными сигаретами, которые одаривали их, как выражался полковник Фосетт, «взглядами, исполненными откровенного бесстыдства». Судя по всему, Джек толком не знал, как себя вести с женщинами: похоже, для него они были такими же таинственными и далекими, как город Z. Однако Рэли скоро пустился флиртовать с одной девицей, наверняка хвастаясь перед ней своими грядущими приключениями.

Фосетт понимал, что для Джека и Рэли эта экспедиция — по-прежнему всего лишь нечто умозрительное. В Нью-Йорке молодые люди в полной мере вкусили славы: взять хотя бы проживание в отеле «Уолдорф-Астория», где в последний вечер солидные господа и ученые со всего города и окрестностей устроили в Золотом зале особый прием, чтобы пожелать им счастливого пути; или тосты, провозглашавшиеся в их честь в Походном клубе и в Национальном клубе искусств; или остановку на острове Эллис (чиновник иммиграционной службы сделал пометку, что никто в их отряде не был ни «атеистом», ни «многоженцем», ни «анархистом», ни «испорченной личностью»); или кинематографы, где Джек пропадал днями и ночами.

Тогда как Фосетт обретал выносливость постепенно, за долгие годы странствий, Джеку и Рэли предстояло обрести все нужные качества в одночасье. Однако Фосетт не сомневался, что им это удастся. В дневнике он писал, что Джек подходит ему «по всем статьям», и предсказывал: «Он молод и приспособится к чему угодно, несколько месяцев похода дадут ему нужную закалку. Если он пойдет в меня, к нему не прилипнет всякая зараза… а на крайний случай у него есть мужество». Фосетт был уверен и в Рэли, который смотрел на Джека почти таким же горящим взором, как сам Джек — на своего отца. «Рэли последует за ним повсюду», — замечал он.

Среди команды корабля раздались крики: «Отдать швартовы!» Капитан дал свисток, и этот пронзительный звук разнесся над портом. Судно заскрипело и приподнялось на волнах, отваливая от пристани. Фосетту виден был пейзаж Манхэттена, с его башней страховой компании «Метрополитен», некогда самой высокой на планете, и небоскребом Вулворта, который ныне превзошел ее. Огромный город сверкал огнями, точно кто-то собрал в нем все звезды с неба. Джек и Рэли стояли рядом с путешественником, и Фосетт прокричал собравшимся на причале репортерам: «Мы вернемся, и мы добудем то, что искали!»

Исчезновение

Как обманчива Амазонка. Она начинается как скудный ручеек, эта самая могучая река в мире, более мощная, чем Нил и Ганг, чем Миссисипи и любая из рек Китая. Высоко в Андах, на отметке больше восемнадцати тысяч футов, среди снегов и облаков, она сочится из скального пласта, струйка кристально чистой воды. Здесь она неотличима от множества других потоков, петляющих через Анды. Иные из них потом низвергаются с западного склона гор, устремляясь в Тихий океан, что лежит в шестидесяти милях отсюда, иные же, подобно ей, стекают вниз по восточному гребню, совершая, казалось бы, невозможное путешествие к Атлантическому океану и преодолевая расстояние большее, нежели от Нью-Йорка до Парижа. На такой высоте воздух слишком холоден, чтобы здесь существовали джунгли или в большом количестве водились хищники. Однако именно в этих местах рождается Амазонка, питаемая талыми снегами и дождями, увлекаемая силой тяжести вниз по склонам.

Немного поплутав в горах, река резко обрушивается вниз. Набирая скорость, она сливается с сотнями других речушек, большинство из которых настолько малы, что до сих пор не имеют названия. Затем вода втекает в долину, лежащую на семь тысяч футов ниже: здесь уже видны пятна зелени. Вскоре к ней сходятся более крупные потоки. Река бурно низвергается на равнины; ей остается еще три тысячи миль до Атлантики. Она неудержима. Как и джунгли, которые благодаря экваториальной жаре и обильным ливням постепенно обступают ее берега. Раскинувшись до горизонта, этот первозданный край служит обиталищем самого большого количества видов живых существ в мире. Здесь река впервые становится узнаваемой: да, это действительно Амазонка.

Но река по-прежнему — не то, чем кажется. Извиваясь, она течет на восток и попадает в огромный регион, напоминающий по форме пустую вогнутую чашу, а поскольку Амазонка протекает по дну этого бассейна, в нее вливается около сорока процентов всех южноамериканских вод — в том числе и от самых отдаленных рек из Колумбии, Венесуэлы, Боливии и Эквадора. И Амазонка становится еще более могучей. Местами ее глубина достигает трехсот футов; ей больше незачем спешить, и она продолжает завоевание, двигаясь с той скоростью, какая ей нравится. Она петляет мимо Риу-Негру и Риу-Мадейру, мимо Тапажоса и Шингу — двух своих самых больших южных притоков; мимо Маражо, острова, превышающего по размерам Швейцарию; и в конце концов, покрыв четыре тысячи миль и вобрав в себя воды тысячи притоков, Амазонка достигает своего устья, ширина которого — двести миль, и впадает в Атлантический океан. То, что начиналось как ручеек, теперь каждую секунду извергает в океан пятьдесят миллионов галлонов воды — в шестьдесят раз больше, чем Нил. Пресная вода Амазонки с огромной силой вырывается в море: в 1500 году испанский капитан Висенте Пинсон, один из прежних спутников Колумба, обнаружил эту реку, проплывая в нескольких милях от побережья Бразилии. Он назвал ее Mar Dulce — Пресное море.

Эту территорию трудно исследовать в любых условиях, но в ноябре, с наступлением сезона дождей, задача становится практически невыполнимой. О берег бьются волны — в том числе и ежемесячные приливы, движущиеся со скоростью пятнадцать миль в час и называемые здесь «поророка» — «большой рев». В Белене уровень Амазонки часто повышается на двенадцать футов, в Икитосе — на двадцать футов, в Обидусе — на тридцать пять. Мадейра, самый длинный приток Амазонки, может разливаться даже сильнее, поднимаясь на шестьдесят пять футов и выше. При разливах, длящихся месяцами, многие из этих и других рек вырываются из берегов, мчатся сквозь лес, подрывая деревья и снося камни, обращая южную часть Амазонии почти в материковое море, которое и находилось здесь миллионы лет назад. А потом выглядывает солнце и испепеляет эти края. Почва трескается, словно от землетрясения. Болота испаряются, пираньи в пересыхающих заводях пожирают друг друга. Топи превращаются в луга; острова становятся холмами.

Так в южную часть бассейна Амазонки приходит сухой сезон. По крайней мере так было практически всегда, сколько себя помнят люди. Так было и в июне 1996 года, когда экспедиция бразильских ученых и искателей приключений отправилась в здешние джунгли. Они разыскивали следы полковника Перси Фосетта, который исчез здесь вместе со своим сыном Джеком и Рэли Раймелом больше семидесяти лет назад.

Экспедицию возглавлял сорокадвухлетний бразильский банкир Джеймс Линч. После того как один из журналистов упомянул в разговоре с ним об истории Фосетта, банкир прочел по этому вопросу все, что смог найти. Он узнал, что исчезновение полковника в 1925 году потрясло мир — «наряду с самыми знаменитыми случаями исчезновения людей, происходившими в наши дни», как отмечал один из комментаторов. На протяжении пяти месяцев Фосетт слал депеши, которые измятыми и перепачканными доставляли сквозь джунгли скороходы-индейцы и которые, точно по волшебству, в конце концов попадали на телеграфные ленты и перепечатывались практически на всех континентах; это был один из первых примеров глобального «новостного повода», и жители Африки, Азии, Европы, Австралии и Америки не отрываясь следили за одними и теми же событиями, происходящими в отдаленном уголке планеты. Эта экспедиция, как писали в одной из газет, «захватила воображение каждого ребенка, который когда-нибудь мечтал о неизведанных землях».

Потом сообщения перестали поступать. Линч вычитал: Фосетт заранее предупреждал, что может несколько месяцев не выходить на связь; но прошел год, потом другой, и любопытство публики все росло и росло. Может быть, Фосетта и двух юношей захватили в заложники индейцы? Может быть, они умерли от голода? Может быть, их зачаровал город Z и они решили не возвращаться? В утонченных гостиных и нелегальных распивочных велись жаркие дискуссии. На самом высоком правительственном уровне шел обмен телеграммами. Этим приключениям посвящались радиопостановки, романы (считается, что Ивлин Во написал свою «Пригоршню праха» под влиянием фосеттовской эпопеи), стихи, документальные и художественные фильмы, марки, детские сказки, книжки комиксов, баллады, театральные пьесы, музейные выставки. В 1933 году один писатель-путешественник воскликнул: «Вокруг этой темы родилось столько легенд, что они могли бы образовать отдельную ветвь фольклора». Фосетт заработал себе место в анналах всемирной истории путешествий — и не благодаря тому, что он открыл, а из-за того, что он утаил. Он клялся, что совершит «великое открытие века», но вместо этого он породил «величайшую загадку, оставленную нам путешественниками двадцатого столетия».

Кроме того, Линч с изумлением узнал, что множество ученых, путешественников и искателей приключений пробирались в этот дикий край, полные решимости отыскать отряд Фосетта, живой или мертвый, и вернуться, принеся миру доказательства существования города Z. В феврале 1955 года New York Times уверяла, что исчезновение Фосетта породило больше поисковых экспедиций, «чем за несколько веков отправлялись на поиски легендарной страны Эльдорадо». Некоторые поисковые партии погибли от голода и болезней; иные в отчаянии возвращались назад; иных убили туземцы. Были и такие, кто, уйдя искать Фосетта, тоже, как и он, растворился в лесах, которые путешественники еще давным-давно окрестили «зеленым адом». Поскольку многие такие искатели отправлялись в путь без особой помпы, нет достоверных статистических данных, показывающих, сколько из них погибло. По одной из недавних оценок, общее число жертв достигает ни много ни мало ста человек.

Казалось, что Линч устойчив к мечтаниям. Высокий, подтянутый, с синими глазами и бледной кожей, обгоравшей на солнце, он работал в «Чейз-банке» бразильского Сан-Паулу. Он был женат, у него имелось двое детей. Но в тридцать лет им овладело странное беспокойство, и он стал на целые дни исчезать в Амазонии, пешком пробираясь сквозь джунгли. Вскоре он принял участие в нескольких изнурительных соревнованиях путешественников: однажды он семьдесят два часа провел в походе без сна и пересек каньон, балансируя на протянутом над ним канате. «Суть в том, чтобы физически и духовно изнурить себя и посмотреть, как ты будешь себя вести в этих условиях, — замечал Линч, добавляя: — Некоторые могут сломаться, но для меня в этих занятиях всегда было что-то опьяняющее».

Линч был не просто искателем приключений. Его привлекали не только физические, но и интеллектуальные испытания, и он надеялся пролить свет на некоторые малоизученные стороны нашего мира, зачастую месяцами просиживая в библиотеке за изучением того или иного вопроса. Однажды он пробрался к истокам Амазонки и обнаружил там колонию меннонитов, живущую в боливийской пустыне. Но ему никогда не доводилось сталкиваться с историями, подобными эпопее полковника Фосетта.

Джек, старший сын Фосетта, сопровождавший отца в путешествии

Мало того что поисковые партии не сумели выяснить судьбу отряда Фосетта: в конце концов, каждое такое исчезновение само по себе становится головоломкой, — но никто не сумел раскрыть и то, что Линч считал главной загадкой: тайну города Z. И в самом деле, Линч выяснил, что, в отличие от других пропавших путешественников (таких как Амелия, Эрхарт, исчезнувшая в 1937 году в ходе попытки облететь вокруг света), Фосетт сделал все для того, чтобы его маршрут было практически невозможно проследить. Он до такой степени держал его в секрете, что даже его жена Нина признавалась, что муж скрыл от нее существенные детали. Линч рылся в старых газетах с отчетами об экспедиции, но из них почти не удалось извлечь какие-то реальные ключи к разгадке. Затем он нашел потрепанный экземпляр «Неоконченного путешествия» — собрания некоторых заметок путешественника, отредактированных его оставшимся в живых сыном Брайаном и опубликованных в 1953 году. (На полке у Эрнеста Хемингуэя тоже имелось издание этой книги.) В «Путешествии», похоже, содержался один из немногих намеков на последний маршрут полковника. Там приводятся слова Фосетта: «Наш нынешний маршрут начнется от Лагеря мертвой лошади (11°43’ южной широты и 54°35’ западной долготы), где в 1921 году погибла моя лошадь». Хотя эти координаты были всего лишь отправной точкой, Линч занес их в свой GPS-навигатор, и тот выдал ему участок в южной части бассейна Амазонки, в Мату-Гросу (это название переводится как «густой лес») — бразильском штате, по площади превышающем Францию и Великобританию, вместе взятые. Чтобы добраться до Лагеря мертвой лошади, потребовалось бы пересечь едва ли не самые непроходимые амазонские джунгли; кроме того, пришлось бы проникнуть в области, находящиеся под контролем туземных племен, которые, укрывшись в чаще, яростно охраняют свою территорию.

Эта задача казалась невыполнимой. Но как-то раз, сидя на работе и изучая финансовые ведомости, Линч задал себе вопрос: а что если Z действительно существует? Что если в джунглях действительно таится подобное место? Даже в наши дни на этой территории, по оценкам бразильского правительства, обитает более шестидесяти индейских племен, никогда не контактировавших с внешним миром. «Эти леса... представляют собой едва ли не единственное место на Земле, где туземные племена способны выжить в полном отрыве от остального человечества», — писал Джон Хемминг, выдающийся историк, изучавший бразильских индейцев, бывший председатель Королевского географического общества.

Сидней Поссуэло, который не так давно возглавлял бразильское министерство, занимавшееся охраной индейских племен, сказал об этих туземных группах: «Никто в точности не знает, кто они, где они, сколько их и на каких языках они говорят». В 2006 году в Колумбии члены кочевого племени нукак-маку вышли из дебрей Амазонии и заявили, что готовы влиться в цивилизованный мир, хотя они не знали, что Колумбия — это страна, и спрашивали, движутся ли самолеты над их головами по некоей невидимой дороге.

Однажды ночью во время бессонницы Линч встал и направился в свой кабинет, забитый географическими картами и разного рода сувенирами из его предыдущих экспедиций. Среди бумаг, относящихся к Фосетту, он набрел на предупреждение, которое полковник некогда сделал своему сыну: «Если при всей моей опытности мы ничего не добьемся, едва ли другим посчастливится больше нас». Но эти слова не остановили Линча, они лишь подстегнули его. «Я должен идти», — сказал он жене.

Вскоре он подобрал себе партнера — Рене Дельмота, бразильского инженера, с которым он познакомился на одном из соревнований путешественников. Месяцами эти двое изучали спутниковые снимки Амазонии, вырабатывая и уточняя маршрут. Линч раздобыл самое лучшее снаряжение: джипы с турбодвигателями и покрышками, устойчивыми к проколам, рации, коротковолновые передатчики, электрогенераторы. Как и Фосетт, Линч обладал определенным опытом в проектировании кораблей, и вместе с профессиональным судостроителем он сконструировал две двадцатипятифутовые алюминиевые лодки с достаточно небольшой осадкой, чтобы на них можно было плыть через болота. Кроме того, он собрал аптечку, где были десятки противоядий от змеиных укусов.

Свой отряд он формировал столь же тщательно. Он нанял двух механиков, которые могли бы в случае необходимости починить оборудование, а также двух водителей внедорожников, ветеранов своего дела. Он пригласил участвовать в экспедиции доктора Даниэля Муноса, известного антрополога-криминалиста, который в 1985 году помог идентифицировать останки нацистского преступника Йозефа Менгеле и который мог бы определить происхождение любого оставшегося от экспедиции Фосетта предмета, который они, возможно, найдут: пряжки ремня, обломка кости, пули.

Хотя Фосетт предупреждал, что большие экспедиции «рано или поздно оканчиваются печально», поисковая партия вскоре разрослась до шестнадцати человек. При этом с ними желал отправиться еще один человек — Джеймс, шестнадцатилетний сын Линча. Спортсмен, более мускулистый, чем отец, с каштановыми волосами и большими карими глазами, он ходил с отцом в одну из предыдущих экспедиций и зарекомендовал себя хорошо. Поэтому Линч, как и Фосетт, согласился взять с собой сына.

Команда собралась в Куябе, столице штата Мату-Гросу, находящейся на южном краю бассейна Амазонки. Линч раздал всем футболки, на которых был изображен придуманный им рисунок — следы, ведущие в джунгли. Английская Daily Mail напечатала статью о предстоящей экспедиции под заголовком: «Давняя загадка полковника Перси Фосетта вот-вот раскроется?» Много дней группа ехала по амазонскому бассейну, пробираясь неасфальтированными дорогами, испещренными колдобинами и поросшими кустарником. Лес делался все гуще, и юный Джеймс прильнул к окну машины. Протирая запотевшее стекло, он различал над головой густолиственные кроны деревьев, а когда они расступались, в лес лились широкие потоки солнечного света, и вдруг мелькали перед глазами желтые крылья бабочек и попугаев ара. Один раз он заметил шестифутовую змею, наполовину погруженную в грязную жижу, с глубоким провалом меж глаз. «Жарарака», — пояснил отец. Это была ямкоголовая змея, одна из самых ядовитых в Северной и Южной Америке. (От укуса жарараки у человека начинает сочиться кровь из глаз, и он, как замечает один биолог, «кусочек за кусочком превращается в труп».) Линч объехал змею, и грохот мотора заставил других животных, в том числе мартышек-ревунов, попрятаться на верхушках деревьев; похоже, рядом остались лишь москиты, они летели над машинами, точно часовые.

Несколько раз путешественники останавливались разбить лагерь и передохнуть, и наконец экспедиция поехала по дороге, ведущей к прогалине близ реки Шингу: там Линч надеялся сориентироваться с помощью своего навигационного прибора.

— Где мы? — поинтересовался один из его спутников.

Линч посмотрел на координаты, высветившиеся на экране.

— Мы не так далеко от того места, где в последний раз видели Фосетта, — ответил он.

Сеть ползучих растений и лиан опутывала тропы, расходящиеся от прогалины, и Линч решил, что дальше экспедиции придется двигаться на лодке. Он велел нескольким членам отряда отправиться назад с самым тяжелым снаряжением: когда он найдет место, где сможет приземлиться легкий самолет, он сообщит координаты по рации, чтобы оборудование доставили туда по воздуху.

Оставшиеся члены отряда, в том числе и Линч-младший, столкнули в воду две лодки и начали свое путешествие вниз по реке Шингу. Течение быстро несло их мимо колючих папоротников и пальм бурити, мимо растений ползучих и растений миртовых — бесконечного переплетения, поднимавшегося по обе стороны от них. Незадолго до захода солнца Линч вел лодку по очередной излучине, когда ему показалось, будто он заметил что-то на далеком берегу. Он приподнял край шляпы. В просвете между ветвями он увидел несколько пар глядящих на него глаз. Он приказал своим людям заглушить моторы; никто не издавал ни звука. Лодки вынесло на берег, днища заскребли по песку, и Линч вместе со своими спутниками выпрыгнул на берег. И в этот же момент из леса появились индейцы — обнаженные, с яркими перьями попугаев в ушах. Спустя какое-то время вперед выступил мощный мужчина, глаза у него были обведены черной краской. По словам тех индейцев, которые говорили на ломаном португальском и стали выполнять роль переводчиков, это был вождь племени куйкуро. Линч попросил своих людей достать подарки, среди которых были бисерные украшения, сладости и спички. Вождь, кажется, был настроен гостеприимно; он дал экспедиции позволение разбить лагерь возле деревни куйкуро и посадить винтовой самолет на близлежащей поляне.

Пытаясь заснуть в эту ночь, Линч-младший думал: может быть, Джек Фосетт тоже когда-то лежал в похожем месте и видел такие же фантастические вещи. Наутро его разбудило восходящее солнце, и он сунул голову в отцовскую палатку. «С днем рождения, папа», — произнес он. Линч забыл, что этот день — сегодня. Ему исполнилось сорок два.

В этот же день несколько куйкуро пригласили Линча и его сына искупаться в ближайшем земляном пруду — вместе со стофунтовыми черепахами. Линч слышал, как приземляется самолет, доставивший остальных членов отряда и оборудование. Участники похода наконец собрались вместе.

И тут они увидели индейца, бегущего к ним по тропинке и выкрикивающего что-то на своем наречии. Куйкуро мигом выскочили из воды.

— В чем дело? — спросил Линч по-португальски.

— Беда, — ответил один из куйкуро.

Индейцы побежали к своей деревне, и Линч с сыном последовали за ними; ветки деревьев хлестали их по лицу. Когда они добрались до деревни, их встретил один из членов отряда.

— Что тут творится? — осведомился у него Линч.

— Они окружают наш лагерь.

Линч увидел, как к ним ринулись больше двух десятков индейцев — вероятно, из соседних племен. Эти туземцы тоже слышали звук самолета. У многих голые тела были все в полосах красной и черной краски. Они несли с собой луки с шестифутовыми стрелами, копья и старинные винтовки. Пять членов отряда Линча кинулись к самолету. Пилот еще сидел в своем кресле, и пятеро прыгнули в кабину, хотя она была рассчитана всего на четырех пассажиров. Они закричали пилоту, чтобы тот взлетал, однако он, похоже, не понимал, что происходит. Но тут он посмотрел в окно и увидел, как к нему несутся несколько индейцев, наводя на него луки. Когда летчик запустил двигатель, индейцы уцепились за крылья, пытаясь не дать самолету оторваться от земли. Пилот, опасаясь, что машина станет слишком тяжелой, выбросил из окна все, что смог: одежду и бумаги, которые закружились на ветру, поднятом винтами. Самолет загромыхал по импровизированной взлетной полосе, подпрыгивая, ревя, маневрируя между деревьями. За считанные секунды до того, как шасси оторвалось от земли, последний из индейцев разжал руки.

Линч смотрел, как самолет исчезает в небе. Банкира овевала красная пыль, которую машина подняла при взлете. Молодой индеец, тело которого было полностью покрыто краской и который, по-видимому, возглавлял нападение, направился к Линчу, размахивая бордуной — четырехфутовой дубинкой, какими здешние воины пользовались, чтобы размозжить голову тому или иному врагу. Он загнал Линча и одиннадцать оставшихся участников экспедиции в маленькие лодчонки.

— Куда вы нас везете? — спросил Линч.

— Вы наши пленники до конца жизни, — ответил юноша.

Молодой Джеймс пощупал крест, висящий на шее. Линч полагал, что настоящее приключение начинается, лишь когда, по его выражению, «случается какая-нибудь пакость». Но такого он совершенно не ожидал. У него не было плана обороны, не было нужного опыта. У него даже не было с собой оружия.

Он сжал руку сына.

— Что бы ни происходило, — шепнул ему Линч, — ничего не делай, пока я тебе не скажу.

Лодки свернули с главного русла реки и устремились вниз по узкому протоку. Пока они плыли вглубь джунглей, Линч обозревал окружающее: в кристально-прозрачной воде кишели радужных цветов рыбки, а растительность на берегах становилась все гуще и гуще. Он подумал, что это самое прекрасное место из всех, что он видел в своей жизни.

Фосетт родился в 1867 году в Торквее, графство Девон, Англия. Мать - Мира Фосетт. Отец - Эдвард Б. Фосетт - родился в Индии и был членом Королевского географического общества. Вероятно, именно от него Перси Фосетт унаследовал любовь к путешествиям. В 1886 году он начал служить в артиллерийских войсках в Тринкомали, Цейлон, где встретился со своей будущей женой. Позже работал на британскую разведку в северной Африке и выучился на топографа. Фосетт был другом таких писателей, как Г. Райдер Хаггард и Артур Конан Дойль. Последний черпал вдохновение из рассказов Фосетта при написании романа «Затерянный мир».

Экспедиции

Фосетт совершил первую экспедицию в Южную Америку в 1906, чтобы нанести на карту область джунглей на границе Бразилии и Боливии по поручению Королевского географического общества. Он прибыл в Ла-Пас (Боливия) в июне. Всего между 1906 и 1924 годом Фосетт совершил семь экспедиций. Во время Первой мировой войны он вернулся в Британию, чтобы служить в действующей армии, но после нее вернулся в Бразилию и продолжил археологические изыскания и изучение дикой природы.

Последнее путешествие

В 1925 году Фосетт вместе со своим старшим сыном Джеком отправился на поиски затерянного города. Экспедицию финансировала группа лондонских финансистов под названием The Glove («Перчатка») . Изучив древние легенды и исторические записи, в частности «Рукопись 512», он пришел к выводу, что где-то на плато Мату-Гросу существует город, который он назвал «Z». Фосетт оставил записку, в которой говорилось о том, что, если они не вернутся, то не надо посылать на поиски спасательную экспедицию, иначе ее участников будет ждать та же судьба, что и его.

29 мая 1925 года Фосетт телеграфировал своей жене, что готов отправиться в неиследованные территории втроем с Джеком и его другом Рэйли Раймеллом. Сообщалось, что они пересекли реку Шингу, юго-восточный приток Амазонки. Больше о них никто не слышал.

Предположения, поиски и объяснения

Многие считают, что исследователи были убиты индейцами - возможно, племенем калапало, которые видели их в последний раз, или одним из тех племен, через территории которых они проходили. Оба молодых человека были больны и хромали, когда их видели в последний раз, и вполне вероятно, что они умерли в джунглях от естественных причин. В 1927 году табличка с именем Фосетта была найдена индейцами.

В 1933 году компас, принадлежавший Фосетту, был найден вблизи владений индейцев племени бачиари.

В последующие десятилетия предпринимались поисковые экспедиции, не имевшие никаких результатов, кроме слухов, которые не могли быть подтверждены. В дополнение к предположениям, что Фосетт был убит индейцами или дикими животными, появилась история о том, что он потерял память и стал вождем племени людоедов. 100 человек погибло в более чем 13 экспедициях, целью которых было раскрыть тайну исчезновения Фосетта. Экспедиция 1951 года обнаружила человеческие кости, которые позже признали не принадлежавшими Фосетту или кому-либо из его спутников. Экспедиция 1996 года была захвачена в плен племенем калапало, но через некоторое время была отпущена, когда ее члены отдали индейцам все свое оборудование.

Версия Вильяс Боаса

Датский исследователь Арне Фальк-Рённе путешествовал по Мату-Гросу в 1960-ых. В 1991 году он выпустил книгу, в которой написал, что узнал о судьбе Фосетта от Орландо Вильяс Боаса, одного из братьев Вильяс Боас, известных бразильских активистов и знатоков индейских племен. В свою очередь, Орландо узнал об этом от одного из убийц Фоссетта. По его версии, Фосетт и его спутники в результате несчастного случая на реке потеряли большую часть даров, предназначавшихся индейским племенам. Из-за этого и из-за того, что члены экспедиции в то время страдали от болезней, племя калапало, с которым они столкнулись, решило их убить. Тела Джека Фосетта и Рэйли Раймелла были выброшены в реку; полковник Фосетт же был похоронен в соответствии с обычаем, как старый человек. Фальк-Рённе был у племени Калапало и сообщал, что один из его членов подтвердил историю Вильяс Боаса.

Останки Фосетта?

В 1951 году Орландо Вильяс Боас обнаружил кости, которые могли принадлежать Фосетту. Анализ, предположительно, подтвердил это, но Брайан Фосетт (1906-1984), сын путешественника, отказался признавать их принадлежащими его родителю. Вильяс Боас заявил, что Брайан слишком заинтересован в получении прибыли от книг об исчезновении отца. По сообщению 1965 года, кости находились в коробке в доме одного из братьев Вильяс Боас.

В 1998 году английский исследователь Бенедикт Аллен объявил, что обнаружил подлинные останки Фосетта. В то же самое время вождь калапало Вайюви признал, что кости, найденные Вильяс Боасом, в действительности не принадлежали Фосетту. Также он отрицал, что его племя приняло какое-то участие в его гибели. Оба этих заявления не имеют под собой каких-либо решающих доказательств.

Община в джунглях

21 марта 2004 года британская газета The Observer сообщила, что телережиссер Миша Уильямс, изучавший личные записи Фосетта, обнаружил, что тот не собирался возвращаться в Великобританию, намереваясь создать в джунглях общину, основанную на теософских принципах и религиозном поклонении его сыну Джеку. Статья в журнале New Yorker, где рассматривалась эта версия, также сообщает о том, что предположительно «затерянный город Z» был обнаружен археологом Майклом Хекенбергером и представлял собой несколько групп поселений (всего 20), каждая из которых могла вмещать до 5000 человек. По словам Хекенбергера, «все поселения были построены по сложному плану, с таким знанием инженерного дела и математики, которое могло посоперничать со всем, что было в то время в большей части Европы».

Перси Фоссет — английский путешественник по Южной Америке. Исследовал Амазонию, пограничные районы Перу и Боливии. Фосетт совершил первую экспедицию в Южную Америку в 1906 году, чтобы нанести на карту область джунглей на границе Бразилии и Боливии по поручению Королевского географического общества. Всего между 1906 и 1924 годом Фосетт совершил семь экспедиций. Во время Первой мировой войны он вернулся в Британию, чтобы служить в действующей армии, но после неё вернулся в Бразилию и продолжил изыскания на местности и изучение дикой природы.

Фоссет стремился раскрыть тайны древней истории Америки. Он был уверен в существовании заброшенных неизвестных городов в южноамериканской сельве. Фоссет считал, что в этих местах некогда существовала высокоразвитая цивилизация, возможно, даже Атлантида. Вот что написал он однажды: «Я ставил своей целью поиски культуры более ранней, чем культура инков, и мне казалось, что её следы надо искать где-то дальше на востоке, в ещё не исследованных диких местностях… Я решил… попытаться пролить свет на мрак, окутывающий историю этого континента. Я был уверен, что именно здесь скрыты великие секреты прошлого, всё ещё хранимые в нашем сегодняшнем мире…» Свой затерянный мир он окрестил «городом Z».

Фоссет долгие годы собирал доказательства своей правоты — проводил раскопки, изучал петроглифы, опрашивал местные племена. В конце концов он добился финансовой поддержки от самых уважаемых научных организаций, в том числе от Королевского географического общества, Американского географического общества и Музея американских индейцев.

Чем больше становились известными глухие прежде районы центральной части Южной Америки, тем меньше оставалось надежд на то, что затерянные города неведомых древних культур существуют на самом деле. К 1920-м годам практически только в одном месте можно было рассчитывать на их находку — на севере бразильского штата Мату-Гросу. К этому месту и было приковано внимание путешественника, когда он готовил свою последнюю экспедицию.

На этот раз экспедиция была невелика. Для снаряжения большей у Фоссета не было денег, да он, уже наученный горьким опытом, и не старался собрать большой отряд. С ним отправились старший сын Джек — крепкий, тренированный юноша, которого отец научил, кажется, всему, что нужно для трудной экспедиции, — а также школьный товарищ Джека, Рэли Раймел. Несколько носильщиков из числа местных жителей должны были дойти только до определённого места.

2 Куяба

Экспедиция Перси Фоссета выступила в поход весной 1925 года. Сначала путь проходил по хорошо изученным, освоенным местам. Лишь после города Куяба экспедиция должна была попасть в «затерянный мир».

Многие подробности о начале путешествия сохранились в письмах, адресованных Брайану Фоссету, младшему сыну путешественника, и жене Перси Фоссета.

5 марта 1925 года Джек Фоссет написал из Куябы: «Вчера мы с Рэли опробовали винтовки. Они бьют очень точно, но производят страшный шум… Говорят, что, покинув Куябу, мы войдём в местность, покрытую кустарником, и через день пути достигнем плато. Потом пойдёт низкорослый кустарник и трава — и так всю дорогу, до поста Бакаири. Через два дня пути от поста нам попадётся первая дичь».

14 апреля полковник Фоссет писал: «После обычных задержек, свойственных этой стране, мы наконец готовы отправиться через несколько дней. Мы выходим, глубоко веря в успех… Чувствуем мы себя прекрасно. С нами идут две собаки, две лошади и восемь мулов. Наняты помощники. До нашего приезда тут стояла чудовищная жара и шли дожди, но теперь становится прохладнее — близится сухой сезон».

3 Пост Бакаири

20 мая Перси Фоссет рассказывал в письме о первых трудностях, что подстерегали экспедицию: «Мы добрались сюда (до поста Бакаири) после нескольких необычных перипетий, которые дали Джеку и Рэли отличное представление о радостях путешествия… Мы трижды сбивались с пути, имели бесконечные хлопоты с мулами, которые падали в жидкую грязь на дне потоков, и были отданы на съедение клещам. Как-то раз я далеко оторвался от своих и потерял их. Когда я повернул назад, чтобы их найти, меня захватила ночь, и я был вынужден лечь спать под открытым небом, использовав седло вместо подушки; меня тотчас же обсыпали мельчайшие клещи… Джеку путешествие идёт впрок. Беспокоюсь за Рэли — выдержит ли он наиболее трудную часть путешествия. Пока мы шли по тропе, одна нога у него от укусов клещей вся опухла и изъязвилась…»

4 Лагерь мертвой лошади

29 мая полковник отправил жене письмо из того пункта, где трое путешественников должны были расстаться с сопровождавшими их местными жителями-носильщиками.

«Писать очень трудно из-за мириадов мух, которые не дают покоя с утра до вечера, а иногда и всю ночь. Особенно одолевают самые крошечные из них, меньше булавочной головки, почти невидимые, но кусающиеся, как комары. Их тучи почти не редеют. Мучения усугубляют миллионы пчёл и тьма других насекомых. Жалящие чудовища облепляют руки и сводят с ума. Даже накомарники не помогают. Что касается противомоскитных сеток, то эта чума свободно пролетает сквозь них! Через несколько дней мы рассчитываем выйти из этого района, а пока расположились лагерем на день-другой, чтобы подготовить возвращение индейцам, которым больше невмоготу и не терпится выступить в обратный путь. Я на них за это не в обиде. Мы идём дальше с восемью животными — три мула под сёдлами, четыре вьючных и один вожак, заставляющий остальных держаться вместе. Джек в полном порядке, с каждым днём он крепнет, хотя и страдает от насекомых. Сам я весь искусан клещами и этими проклятыми пиум, как называются самые мелкие из мушек. Рэли внушает мне тревогу. Одна нога у него всё ещё забинтована, но он и слышать не хочет о том, чтобы вернуться назад. Пока у нас достаточно пищи и нет необходимости идти пешком, но как долго это будет продолжаться — не знаю. Может случиться так, что животным нечего будет есть. Едва ли я выдержу путешествие лучше, чем Джек и Рэли, но я должен выдержать. Годы берут своё, несмотря на всё воодушевление.

Сейчас мы находимся в Лагере мёртвой лошади, в пункте с координатами 11 градусов 43 минуты южной широты и 54 градуса 35 минут западной долготы, где в 1920 г. у меня пала лошадь. Теперь от неё остались лишь белые кости. Здесь можно искупаться, только насекомые заставляют проделывать это с величайшей поспешностью. Несмотря ни на что, сейчас прекрасное время года. По ночам очень холодно, по утрам свежо; насекомые и жара начинают наседать с полудня, и с этого момента до шести вечера мы терпим настоящее бедствие».

Это было последнее письмо полковника Фоссета. Ни он, ни двое его спутников из экспедиции не вернулись.

Высказывалось множество предположений, куда направилась маленькая экспедиция после того, как рассталась с носильщиками в Лагере мёртвой лошади. Дело в том, что Фоссет умышленно не назвал точно свой предполагаемый маршрут. Он писал: «Если нам не удастся вернуться, я не хочу, чтобы из-за нас рисковали спасательные партии. Это слишком опасно. Если при всей моей опытности мы ничего не добьёмся, едва ли другим посчастливится больше нас. Вот одна из причин, почему я не указываю точно, куда мы идём».

Многие историки считают, что исследователи были убиты индейцами — возможно, племенем калапало, которые видели их в последний раз, или же одним из племён, через территории которых они проходили. Оба молодых человека были больны и хромали, когда их видели в последний раз, и вполне вероятно, что они умерли в джунглях от естественных причин.

В 1925 году британский полковник Перси Фосетт со своим сыном и его другом отправился в рискованную экспедицию в джунгли Бразилии, пытаясь разыскать древние затерянные города атлантов. Экспедиция бесследно исчезла в зеленом аду Амазонии. Прошло уже более 90 лет, сто человек погибли в поисках следов Фосетта и его спутников, но до сих пор нет достоверных сведений о причине исчезновения небольшой, но довольно хорошо оснащенной экспедиции.

Жизнь как длинное путешествие

Персивал Харрисон Фосетт родился в 1867 году в Торки (графство Девон). Страсть к путешествиям он явно унаследовал от своего отца Эдварда Б. Фосетта, который был членом Королевского географического общества Британии.

В 1906 году правительство Боливии обратилось с просьбой к Королевскому географическому обществу Великобритании командировать в страну опытного топографа для установления точных границ с Перу и Бразилией. Дело в том, что именно в этом приграничном районе росли каучуковые деревья, начавшие приносить в то время немалую прибыль. Во избежание конфликтов надо было в кратчайшее время точно промаркировать в этом месте границу между странами. Как вы уже догадались, выполнять эту работу направили полковника Перси Фосетта.

Надо отметить, что Фосетт был очень доволен этим заданием, он не только получал возможность ознакомиться с новой страной, ее природой и историческими памятниками, но и обретал определенную долю независимости.

Легенды о древних городах

Перед своей последней экспедицией Фосетт не раз говорил, что все его предыдущие походы по южноамериканским джунглям являлись лишь подготовкой к этому самому важному в его жизни путешествию. Это была особенная экспедиция, ведь британский полковник отправлялся в дебри Бразилии не для уточнения карт или проведения границ, он собирался найти древнейший затерянный город атлантов.

Определенным руководством к действию для него была «Рукопись 512», которую он обнаружил в архиве Рио-де-Жанейро. Документ XVIII века содержал описание открытия в 1753 году португальскими искателями сокровищ таинственного древнего мертвого города в отдаленном уголке провинции Байя. О том, что в бразильской сельве (местное название джунглей) есть древние затерянные города, свидетельствовал и британский путешественник и исследователь - подполковник О’Салливан Бэр. Согласно его записям, он лично посетил руины очень древнего города, расположенного в нескольких днях пути от Салвадора.

На обратном пути их и поджидало неожиданное открытие. Преодолев болотистую долину, они наткнулись на горную цепь. Казалось, эти высокие горы с крутыми склонами им не преодолеть, однако путь им подсказал олень, бросившийся от них в горную расщелину. В ней оказалась тропа, ведущая к горной вершине. Поразительно, что она имела явные следы искусственной обработки и местами напоминала очень старую мостовую. Когда они поднялись на вершину, то внизу с другой стороны горного гребня на обширной равнине увидели огромный город.

Они долго выжидали, наблюдая за городом, и только убедившись, что жители его давно покинули, спустились вниз. Они прошли через три арки из огромных каменных плит и пошли по улице, заваленной обломками колонн и камнями. По обеим ее сторонам стояли дома из крупных каменных блоков, тщательно подогнанных друг к другу.

Город явно был разрушен, вероятно, очень сильным землетрясением. Это было очень давно, внутренняя обстановка в домах превратилась в пыль, полностью истлев. Улица привела к широкой площади, на которой стояла высокая колонна из черного камня, украшенная в верхней части статуей юноши.

На площадь выходил фасад внушительного здания с широкой каменной лестницей и колоннами, скорее всего, оно было дворцом городского владыки. На портале дворца было резное изображение мужчины, с головой увенчанной лавровым венком. Под изображением сохранилась какая-то надпись. Центр города пострадал от землетрясения больше всего, здесь повсюду были видны огромные трещины, поглотившие некоторые дома целиком. Истощенным португальцам было не до изучения города, они покинули его и пошли вдоль реки, надеясь выйти к поселениям европейцев.

Миль через пятьдесят показался большой водопад, рядом с которым португальцы обнаружили куски богатой серебром руды. Возможно, это был тот легендарный рудник, который они искали, но у них уже не было сил обследовать это место. Они лишь запомнили наиболее заметные ориентиры, чтобы потом сюда вернуться. Португальцы благополучно добрались до цивилизованных мест, и один из них написал о найденном городе отчет и отправил его наместнику португальской колонии. Однако тот не стал предпринимать никаких действий.

Восьмая экспедиция оказалась роковой

Перси Фосетт всерьез предполагал, что в местной сельве могут находиться затерянные города атлантов, он говорил: «Не следует с пренебрежением отвергать идею о связи Атлантиды с той частью суши, которую мы сейчас зовем Бразилией. Такое допущение, независимо от того, признается ли оно наукой, позволяет объяснить многие явления, которые иначе останутся неразгаданными тайнами». Полковник нашел спонсоров для своей последней экспедиции. Она была малочисленной: Фосетт взял с собой своего старшего сына Джека и его друга Рэли Раймела.

Главной целью экспедиции был город «Z», так Фосетт называл некий очень древний город на территории Мату-Гросу. Где полковник почерпнул сведения о нем, так и осталось неизвестным. Город, обнаруженный португальцами и описанный в «Рукописи 512», он планировал найти и посетить на обратном пути. В мае 1925 года небольшая экспедиция тронулась в путь, последним известием от нее была телеграмма, отправленная Фосеттом жене. В ней он сообщал, что они переправились через юго-восточный приток Амазонки реку Шингу. Больше никаких известий от полковника и его спутников не поступало, они исчезли в бескрайней сельве.

Отправляясь в путь, Фосетт оставил записку, в которой просил не посылать спасательную экспедицию, если вдруг они не вернутся. По его словам, это приведет только к лишним жертвам. В этом путешественник оказался прав: в ходе примерно 13 экспедиций, пытавшихся разгадать тайну исчезновения Фосетта и его спутников, погибло около 100 человек. Не правда ли слишком высокая цена, чтобы узнать тайну исчезновения трех человек? При этом нельзя сказать, что удалось добиться какого-то однозначного результата.

Распространено мнение, что Фосетт и его спутники были убиты индейцами, вероятно, племенем калапало, именно они последними видели путешественников. По их словам, Джек и его друг были очень больны, хромали и еле держались на ногах. Не исключено, что они могли умереть и естественной смертью. В 1933 году компас Фосетта был обнаружен недалеко от поселений индейцев племени бачиари.

Известный датский путешественник и писатель Арне Фальк-Рённе в 1960-х годах побывал в Мату-Гросу. В его книге, изданной в 1991 году, он пишет, что узнал о судьбе Фосетта от Орландо Вильяс Боаса, известного бразильского знатока индейских племен. Последнему удалось непосредственно пообщаться с одним из убийц британского полковника. Вырисовывается такая картина. Во время переправы через реку Фосетт и его спутники утопили основную часть даров, предназначенных для налаживания отношений с индейцами. Когда они повстречали племя калапало, то у них нечем было задобрить индейцев; кроме того, путешественники страдали от различных болезней.

Стоит отметить, что еще в самом начале путешествия, когда можно было передать какие-то весточки родным, Фосетт сообщил в своем письме: «Джеку путешествие идет впрок. Беспокоюсь за Рэли - выдержит ли он наиболее трудную часть путешествия. Пока мы шли по тропе, одна нога у него от укусов клещей вся опухла и изъязвилась…»

Может, уже тогда стоило повернуть назад или хотя бы отправить Раймела в ближайшее поселение? Увы, участники экспедиций часто становятся заложниками своего энтузиазма, гордости, ответственности за истраченные деньги спонсоров, и поэтому, когда надо повернуть назад, они продолжают идти вперед.

Думаю, что путешественники, повстречавшие калапало, представляли собой жалкое зрелище. Индейцы решили их убить. Тела Джека и его друга они бросили в реку, а вот Фосетта, как пожилого человека, в соответствии с их обычаем они похоронили. Фальк-Рённе утверждает, что во время своего посещения племени калапало один из индейцев полностью подтвердил сведения, полученные от Вильяса Боаса. На мой взгляд, эта история выглядит вполне реальной и, скорее всего, соответствует истине.

До сих пор тайна исчезновения полковника Фосетта и его спутников не дает покоя некоторым исследователям и журналистам. Уже два раза (в 1951 и 1998 годах) якобы находили останки Фосетта, но никаких серьезных подтверждений этого не существует. Появились настоящие легенды, связанные с судьбой полковника. Согласно одной из них, он потерял память и стал предводителем племени каннибалов, согласно другой Фосетт даже не собирался возвращаться, а хотел создать в джунглях некую религиозную общину, основанную на теософских принципах.

Прошло уже очень много времени, возможно, мы так и не узнаем, как закончилась жизнь отважных исследователей. Остались легендой так и не найденные ими города атлантов.